ИНДИЯ В ДРЕВНОСТИ
М., «Наука», 1985. — 758 с.
АНОНС
Книга представляет собой обобщающий труд по истории и культуре древней Индии. Авторы использовали разнообразные источники — материалы эпиграфики, нумизматики, памятники словесности. В работе излагается политическая и социальная история, рассказывается о становлении мифологических и религиозных представлений, философских идей, об искусстве и науке рассматриваемого периода. Особое внимание уделено истории трех крупнейших империй — Маурьев, Кушан, Гупт. Новейшие археологические исследования позволили воссоздать облик одной из древнейших цивилизаций востока — хараппской.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Современная индологи развивается быстрыми темпами. Это объясняется рядом обстоятельств, прежде всего исключительным вниманием в самой Индии к изучению истории и культуры страны. Каждый год приносит интересные открытия древних памятников материальной культуры и искусства, эпиграфических документов; вводятся в научный оборот новые литературные сочинения, философские, религиозные и научные трактаты и комментарии к ним, издаются монографии, посвященные различным периодам индийской истории. Крупных успехов в исследовании ранних этапов истории Индии достигли в последние годы ученые многих стран мира. Значительны достижения советской индологической школы, развивающей лучшие традиции отечественной востоковедной науки; особенно много сделано в области санскритологии, буддологии и индоевропеистики, среднеазиатской археологии и антиковедения.
Применяется новая методика анализа исторических, в том числе археологических и эпиграфических, материалов, теснее становится сотрудничество индологов с представителями других, как гуманитарных, так и естественных, наук, пересматриваются ставшие уже традиционными концепции, прежние датировки, уточняются факты политической, социальной и культурной истории древней Индии.
Новый уровень индологии, новые методы исследований создают предпосылки для подготовки обобщающих трудов, хотя, разумеется, и усложняют выполнение этой задачи. Потребность в таких работах весьма ощутима: они призваны подвести итоги исследований и стимулировать дальнейшие научные поиски.
В древний период в Индии возникли такие формы духовной культуры и общественной организации, изучение которых многое объясняет не только в самой Индии, но и в других восточных странах. Решение проблем истории древности неизбежно связано с древнеиндийской цивилизацией. Вклад народов Индии в мировую культуру столь велик, что без его осмысления невозможно правильно представить процессы историко-культурного развития человечества.
В настоящее время ученые разных специальностей разрабатывают типологию древних культур, и обращение к Индии открывает перед ними широкие перспективы. Сопоставление древней Индии с античным миром позволяет более определенно ответить на вопрос — чем объясняется сходство в эволюции обеих цивилизаций иуникальность каждой из них.
Известно, что без знания прошлого любой страны нельзя понять ее настоящее. Эти слова особенно справедливы, когда речь идет об Индии: в структуре ее общества и культуре реликты далеких эпох оказались чрезвычайно стойкими, дл нее характерна поразительная прочность традиций. Некоторые черты глубокой старины, видоизменяясь, органически вплетаются в современную жизнь. Община, каста, религия — вот далеко не полный перечень живых проявлений прошлого, и понимание их роли в сегодняшней Индии во многом зависит от изученности генезисаих и этапов развития.
В наши дни проблемы истории и культуры страны вызывают не только академический интерес: культурное наследие по-разному оцениваетс общественными деятелями, организациями, партиями Индии. Именно поэтому объективное исследование ее социальной и духовной жизни в древности имеет особое значение.
Марксистской школой в индийской исторической науке сделано уже немало, и лучшие труды ее представителей получили признание мировой индологии. Некоторые работы ученых Индии были переведены на русский язык и с интересом встречены нашими читателями. Ксожалению, ни одна из них не является трудом обобщающим.
Настоящее издание предпринято с целью отразить достижени советской и зарубежной науки в изучении древнеиндийской цивилизации. Оно является I томом четырехтомной «Истории Индии», подготавливаемой в настоящее время советскими индологами.
Со времени выхода книги «Древняя Индия (исторический очерк)» прошло более 15 лет, и, разумеется, большинство глав подверглось значительной переработке и перестройке, часть разделов написана заново, существенно дополнены главы о культуре, философии, религии. В настоящем виде книга вышла за рамки исторического очерка и носит характер обобщающего труда. Историческая концепци авторов принципиально не изменилась, но их взгляды на ряд конкретных проблем уточнились, а некоторые пересмотрены — таков естественный результат развити науки. При написании книги авторы использовали и работы, которые были ими опубликованы за прошедшие полтора десятилетия.
И все же многие проблемы остаются нерешенными, некоторые — только поставлены, не удалось избежать диспропорции в изложении материала (отчасти из-за узости источниковедческой базы). В ряде случаев авторы основывались на уже имеющихся в научной литературе специальных исследованиях.
Некоторые разъяснения необходимо дать в связи с понятием «Индия» в древности. В описываемый период общее наименование страны отсутствовало. В дошедших до нас литературных источниках (сравнительно поздних) встречается слово «Бхаратаварша» («Страна бхаратов»). Оно относилось, по-видимому, к северной части Индии, а возможно — только к долине Ганга. В индийской мифологии полуостров Индостан иногда называли «Джамбудвипа», но широкого распространения это наименование не получило.
Слово «Индия» произошло от названия реки на северо-западе страны. Сами индийцы называли ее Синдху (Sindhu, нынешний Синдх), иранцы — Хинду (Hindu), греки — Индос (Ίνδός), а жителей по ее берегам — индами. Под «Индией» (Ίνδία) понималась «Индская страна», или «Страна индов». От греков эта форма проникла в другие европейские языки.
Под древней Индией в книге подразумевается территори современных государств — Индии, Пакистана и Бангладеш. Попытки выделить древнюю историю Пакистана из общей истории народовИндостана внаучном отношении несостоятельны.
* * *
Главы I, II, III, IV, VIII, IX, X, XI, XII, XVI, XVII, XIX написаны Г.М.БонгардЛевиным, главы V, VI, VII, XIII, XIV, XVIII, XX, XXI, XXIII — Г.Ф.Ильиным; Введение и главы XV, XXII, XXIV — совместно Г.М.Бонгард-Левиным и Г.Ф.Ильиным.
Рукопись многократно обсуждалась, и высказанные рецензентами замечания были учтены авторами. При подготовке книги к печати большую помощь оказали Л.Б.Алаев, В.В.Вертоградова, Э.А.Грантовский, П.А.Гринцер, М.А.Дандамаев, A.М.Дубянский, Т.Я.Елизаренкова, В.А.Лившиц, Б.А.Литвинский, Е.М.Медведев, В.Н.Романов, В.И.Рудой, А.М.Самозванцев, В.С.Семенцов, В.Г.Эрман. Некоторые разделы глав написаны на основе материалов, любезно предоставленных B.П.Андросовым, С.Я.Берзиной, А.А.Вигасиным, А.И.Володарским, М.М.Елканидзе, Н.В.Исаевой, С.В.Кулландой, В.Г.Лысенко, А.В.Пименовым, А.А.Терентьевым, В.К.Шохиным. Значительную работу по редактированию ряда глав и сверке цитируемых в книге санскритских источников проделал А.А.Вигасин.
Советы и замечания коллег были так существенны, что монографию в определенной мере можно рассматривать как итогколлективного труда советских индологов.
ВВЕДЕНИЕ
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ИЗУЧЕНИЯ ДРЕВНЕЙ ИНДИИ
Современные исследователи нередко отмечают, что в древней Индии отсутствовала историческая наука. Обычно при этом они ограничиваются констатацией самого факта, не давая ему сколько-нибудь рационального объяснения1. Действительно, вопрос о причинах такого положения весьма непрост и требует учета ряда факторов, прежде всего особенностей историко-культурного развития страны и концептуальных установок ее основных религиозно-философских школ. Следует иметь в виду, что Индия но территории в несколько раз превосходила Грецию и Италию, вместе взятые, множество ее племен и народов говорили на разных языках, находились на различных ступенях общественного развития и только иногда объединялись в крупные государства с постоянно менявшимися границами. По сути, история древней Индии — это история отдельных ее областей и народов, хоти некоторые сложившиес впроцессе эволюции общие черты несомненно имелись.
Можно сказать, что попытки изучения своего прошлого древние индийцы все же предпринимали. До нас, правда, не дошло ни одной собственно исторической хроники2, но на их существование указывают письменные источники. Китайский буддист-паломник Сюань Цзан, побывавший в Индии в первой половине VII в., сообщал, что там в каждой области должностные лица вели записи о благих и дурных событиях3. В средневековом (XII в.) трактате кашмирца Калханы «Раджатарангини» (I.9–14) также упоминаются древние царские хроники, послужившие ему источником. Труд Калханы — пока единственное известное нам историческое сочинение, несмотря на то что при дворах крупных индийских правителей имелись архивы и составлялась генеалогия4. Пространные династические списки в эпосе и пуранах — сборниках мифов и преданий о богах и древних царях — тоже свидетельствуют о наличии стойкой исторической традиции. Эти предания говорят о понимании индийцами историчности некоторых важнейших социальных институтов (например, семьи и государства). Широко распространенное представление о процессе развития мира (аналогичное тому, которое отражено в древнегреческом мифе «О четырех веках») демонстрирует стремление не только осмыслить, но и обобщить исторические реалии.
Индия уже в глубокой древности поддерживала контакты с другими цивилизациями Востока и Запада, однако до середины I тысячелетия дон.э. в Европе (даже в Греции, теснее других государств связанной со странами Востока) о ней почти ничего не знали. С образованием империи Ахеменидов в конце VI в. до н.э. положение изменилось: в нее вошли отдельные территории Северо-Западной Индии и восточная часть Эллады5. У Геродота в его «Истории» (середина V в. дон.э.) содержатся некоторые довольно точные данные об Индии и ее населении. Сам он там не бывал и вынужден был пользоватьс материалами, достоверность
1 Один из крупнейших историков Индии, Р.Маджумдар, писал: «Этот факт (отсутствие исторической науки в древней Индии) воспринимается скорее как случайность, чем как следствие определенных обстоятельств (R.C.Majumdar. Ideas of History in Sanscrit Literature. — Historians of India, Pakistan and Ceylon. L., 1961, с 27; ср. также: V.S.Pathak. Ancient Historians of India. L., 1966).
2 На Цейлоне (Шри-Ланка) уже в древности было составлено несколько буддийских хроник, содержавших обильный материал, который касался не только истории буддизма, но и династической истории острова и даже Индии. Эта традиция последовательно развивалась и в средние века. Показательно, что составители «монастырских хроник» инкорпорировали и индийский материал. В Индии же ортодоксальная традици строго следовала тезису о брахманском сословии как единственном хранителе знаний; священные тексты настойчиво оберегались от какого-либо влияния. Более открытой в этом смысле была буддийская традиция, поддерживаемая кшатриями, в том числе правящими царскими семьями. Возможно, эта особенность буддийского учения в определенной мере содействовала появлению буддийских хроник, а «замкнутость» ортодоксальной доктринымогла, по-видимому, препятствовать сложению собственно исторических сочинений.
3 Si-Yu-Ki. Buddhist Records of the Western World. Vol. 1. L., 1906, с 78. 4 См.: Historians of India, Pakistan and Ceylon, с 57. 5 См.: М.А.Дандамаев. Индийцы в Иране и Вавилонии в Ахеменидский период. — Древняя Индия.
Историко-культурные связи. М., 1982.
которых не всегда мог проверить. Именно во времена Геродота сложилось представление об Индии как о «Стране чудес», и оно оказалось необычайно стойким.
Поход Александра Македонского содействовал упрочению контактов между Индией и внешним миром. Десятки тысяч чужеземцев лично познакомились со страной, обычаями ее жителей, особенностями культуры; многие из сподвижников Александра (Неарх, Птолемей, Аристобул, Онесикрит) оставили описания этого похода. При дворах индийских царей появляются послы эллинистических государств — Мегасфен, Деймах, Дионисий, тоже оставившие свои «записки». Особое значение имел труд Мегасфена «Индика», содержавший подробные сведения о социальном и государственном строе Индии в раннемаурийскую эпоху, занятиях населения, религиозных и философских идеях и послуживший основой более поздних сочинений греческих и римских авторов6. Все это позволило приступить к созданию сводных трудов7. В работах различного направления8 очень часто присутствует и индийский материал, что свидетельствует о довольно хорошем для того времени знании о стране в античном мире. Конечно, эти труды не были свободны от недостоверностей и вымысла. Страбон, характеризу источники, которыми он пользовался, констатировал: «Читателям приходитс снисходительно принимать сведения об этой стране, т.к. она находится дальше всех от нас и только немногим из наших современников удалось ее увидеть. Однако даже и те, кто видел, видел только какие-то части этой страны, а большинство сведений передает по слухам. Более того, даже то, что они видели мимоходом во врем военного похода, они узнали, подхватив на лету. Поэтому-то они и сообщают разноречивые сведения об одном и том же предмете, записав, однако, все факты так, как будто они были тщательно проверены. Некоторые из них писали даже после совместного участия в походе и пребывания в этой стране, как, например, спутники Александра, которые помогли ему покорить Азию. Тем не менее нередко все эти писатели противоречат друг другу. Но если они так расходятся в своих отчетах о виденном, то что же следуетдумать о том, что они сообщают по слухам?» (XV.I.2)9.
Интерес к Индии усилился в позднеримскую эпоху. В период кризиса античной культуры греко-римский мир увлекла «индийская мудрость» — философия и религия. В стране стремились побывать не только предприимчивые торговцы, но и писатели и философы. Большой популярностью в то врем пользовалась биография Аполлония Тианского принадлежавшая перу Филострата (III в.). В ней рассказывалось, И частности, о посещении Аполлонием Индии и его беседах с царями и брахманами. Особое внимание позднеантичные авторы уделяли учению брахманов, на что указывают «индийские сюжеты» в трактатах неоплатоников. Напротив, раннехристианских авторов (Климент Александрийский, Иероним, Палладий и др.) сталуже привлекать буддизм10.
В средние века огромный интерес к Индии проявился в странах Востока. Самым выдающимся произведением на эту тему было сочинение хорезмийца Абурейхана Бируни (Беруни)11. Созданное в XI в., оно содержит многие ценные сведения о культуре и образе жизни индийцев и в древности. Что касается истории раннего периода, то ее даже восточные ученые (в том числе индийские) почти не знали, хотя достижения индийской науки и многие литературные сочинения были хорошо известны в арабском мире.
С XV–XVI вв. начали налаживаться и укрепляться постоянные международные экономические, политические и культурные связи. Открытие новых путей на Восток, установление непосредственных контактов с ранее неведомыми странами определили настоятель
6 Подробнее см.: A.Dihie. The Conception of India in Hellenistic and Roman Literature. — «Proceedings of the Cambridge Philological Society». 1964, vol. 10.
7 Появились «География» Страбона (около начала нашей эры), «Индика» Арриана (середина II в.), в основекоторой лежали записки Мегасфена и участников похода.
8 «География» Эратосфена (III–II вв. до н.э.), «Естественная история» Плиния (I в.), «География» Птолеме (II в.), «О природе животных» Эллиана (II–III вв.) ит.д.
9 См. также: Арриан. Анабасис Александра V.4.3–4.
10 Г.М.Бонгард-Левин, С.Г.Карпюк. Сведения о буддизме в античной и раннехристианской литературе. — Древняя Индия. Историко-культурные связи.
11 Абурейхан Бируни. Избранные сочинения. Т. 2. Индия. Таш., 1963.
ную потребность в их изучении, причем она далеко не всегда вызывалась отвлеченными и бескорыстными соображениями. Развитие капиталистических отношений в Европе обусловило поворот к политике колониальных захватов, а это побуждало искать точные и разнообразные данные о странах Востока и их народах.
Европейцы, все чаще посещавшие Индию, теперь уже не ограничивались передачей своих впечатлений о «Стране чудес». Они старались понять особенности ее общественного и экономического развития, подробно освещали внутриполитическую обстановку и состояние военного дела. Описания этих путешествий пользовались огромной популярностью не только у читающей публики, но и у государственных деятелей, для которых они служили источником ценной военно-политической информации. Важный материал об Индии содержался в «отчетах» миссионеров, уделявших особое внимание религиозным представлениям, традициям, обычаям индийцев. Голландский миссионер А.Рогер, десять лет проработавший в Южной Индии, познакомил западный мир с творчеством замечательного древнеиндийского поэта Бхартрихари. Публикация разного рода сочинений о Востоке на европейских языках усилила интерес к далекой заморской стране12.
В XVII в. были основаны английская и французская Ост-Индские торговые компании. Борьба между ними закончилась в пользу англичан, и британска Компания превратилась в своего рода военно-территориальную державу. Руководство Компании ничуть не заботилось о развитии наук. Очень немногие англичане, даже десятки лет прожившие в Индии, приобретали солидные знания о стране и овладевали языками. Постепенно, однако, положение начало меняться. Стало поощрятьс изучение служащими Компании местных языков, вводилось их преподавание, издавались грамматики, словари. Стремление прочно обосноваться в Индии определило необходимость создания администрации, судебных органов, налогового ведомства и т.д. Надо было иметь четкое представление о взаимоотношениях различных общественных и этнических групп, религиозных общин, правах местного населения и их обычаях. Англичане пришли к пониманию важности детального изучения и прошлого Индии, ибо в нем коренилось то настоящее, с которым им приходилось сталкиваться каждодневно. Иначе говоря, изучение истории и культуры Индии приобретало прежде всего практическое значение. (Вместе с тем это новое «открытие» страны привлекло к ней внимание крупнейших европейских писателей, поэтов, философов13. К ее религии, литературе, искусству не раз обращались Шиллер, Гёте, Гейне, Шелли, Гюго, А.Франс, Р.Роллан, Т.Манн, Шеллинг, Шопенгауэр и др.).
Исследование проблем древней Индии прошло несколько этапов — от деятельности первых ученых-энтузиастов и до формирования самостоятельных национальных школ. Так сложились индологические традиции в Западной Европе (английская, немецко-австрийская, франко-бельгийская, голландская и др.), США, а затем и в Индии. Но историю изучения страны нужно рассматривать в единстве двух подходов — регионального и хронологического.
Основателем научной индологии по праву считается англичанин У.Джонс, прибывший в 1783 г. в Калькутту для занятия должности судьи. Через год но его инициативе было организовано первое в стране научное общество — Бенгальское азиатское общество (Asiatic Society of Bengal), председателем которого он стал. Здесь сконцентрировались тогда еще немногочисленные кадры ученых-индологов. В 1791 г. был открыт первый санскритский колледж в Варанаси. Сам У.Джонс в течение нескольких лет (он умер в 1794 г.) занимался переводом с санскрита на английский «Законов Ману», драмы знаменитого Калидасы «Шакунта
12 См.: D.F.Lach. India in the Eyes of Europe: the Sixteenth Century. Chicago, 1968; H. de Lubaс. La Rencontre du Bouddhisme et de l’Occident. P., 1952; см. также: A Handbook for Travellers in India, Pakistan, Nepal, Bangladesh and Śri Lanka (Ceylon). L., 1975.
13 См.: A Cultural History of India. Ox., 1975; A.J.Greenberger. The British Image of India. A Study of the Literature of Imperialism, 1880–1960. L., 1969; H. von Glasenapp. Das Indienbild deutscher Denker. Stuttgart, 1960; A.L.Wilson. A Mythical Image: The Ideal of India in German Romanticism. Durham, 1964; D.Rieрe, The Philosophy of India and its Impact on American Thought. Springfield, 1970; J.T.Reid. Indian Influences in American Literature and Thought. Delhi, 1965.
ла» и других литературных и религиозных памятников14. Он пришел к заключению, что санскрит, греческий и латинский — родственные языки, имеющие общее происхождение15.
Работы У.Джонса, а также Ч.Уилкинса (особенно издание им в 1785 г. перевода самого яркого древнеиндийского религиозно-философского трактата — «Бхагавадгиты»), многочисленные исследования Т.Кольбрука в области сравнительного языкознания, древнеиндийской философии, религии заложили фундамент индологии. Среди исторических трудов XVIII в. важное место принадлежит работам У.Робертсона, и прежде всего его книге, посвященной свидетельствам греческих и римских авторов об Индии16. Подчеркивая вклад древних индийцев в развитие науки и литературы, он отмечал, что уровень некоторых научных дисциплин у них был более высок, чем даже в античном мире, — вывод весьма смелый для периода господства теории европоцентризма17. В 1832 г. начал выходить «Журнал Бенгальского азиатского общества» («Journal of the Asiatic Society of Bengal»), ранее общество эпизодически издавало сборники научных трудов («Asiatic Researches», с 1788 по 1839 г. вышло 20 томов). В 1857 г. были основаны первые три индийских университета — в Калькутте, Бомбее и Мадрасе, вскоре ставшие важными центрами изучения истории и культуры древней Индии18. В крупных городах появились музеи, научные библиотеки (в ряде английских университетов были открыты специальные индийские отделения). Предпринимались публикации текстов и переводов религиозной, философской, художественной литературы, трактатов по разным отраслям знаний и т.д. С 1874 г. начала выходить серия «Bibliotheca Indica», издававшаяся Бенгальским азиатским обществом. За сто летувиделисвет около 300 томов — публикаций памятников древней и средневековой литературы на санскрите и других индийских языках, а также на арабском и персидском. Еще одним важным научным предприятием было издание (с 1875 г.) серии «Священные книги Востока» («Sacred Books of the East»), включающей 50 томов переводов религиозных книг разных стран, преимущественно индийских. Появление этих серий свидетельствовало о развитии источниковедения и в огромной степени облегчило дальнейшую работу исследователей.
Изучению древней Индии во многом содействовали успехи в области санскритологии. Прежде всего нужно отметить труды Г.Уилсона, составившего первый большой санскритско-английский словарь (вышел в 1819 г.), а также выпустившего первые переводы «Ригведы», «Вишну-пураны», поэмы Калидасы «Облако-вестник» и др. Он же фактически явился «отцом» индийской нумизматики. Немалое значение имело и опубликование Д.Мюиром (в пяти томах) многих источников, касающихся духовной культуры индийского народа. Крупным вкладом в санскритологию были работы М.Моньер-Вильямса — английскосанскритский (1851) и санскритско-английский (1872) словари, санскритская грамматика, издания и переводы древних сочинений, труды по истории древнеиндийских религий. С его помощью был учрежден и «Индийский институт» при Оксфордском университете, где выдвинулись такие ученые, как А.Макдоннел (ведийская литература, религия и мифология), А.Б.Кейс (работы по многим отраслям индологии), Ф.Томас (буддизм) и др. Особое значение имела деятельность Ф.Макса Мюллера (немца по происхождению), организатора издани упомянутой выше серии «Священные книги Востока», переводчика многих санскритских
14 Подробнее см.: S.N.Mukherjee. Sir William Jones: A Study in Eighteenth-Century British Altitudes to India. Cambridge, 1968.
15 Еще в XVI в. флорентийский купец Филиппе Сассети в одном из своих писем указал на сходство санскрита иитальянского языка (см.: India and Italy. Rome, 1974, с. 65).
16 W.Robertson. A Historical Disquisition Concerning the Knowledge Ancients had of India and the Progress of Trade Prior to the Discovery of the Passage to it by the Cape of Good Hope. L., 1791; см. также: A.Dow. The History of Hindostan. Vol. 1. L., 1768.
17 Об основных этапах развития британской историографии см. также: O.Bearce. British Attitudes towards India 1784–1858. Ox., 1961.
18 Подробнее см.: D.Kopf. British Orientalism and the Bengal Renaissance (The Dynamics of Indian Modernization 1773–1835). Calcutta. 1969.
текстов, автора трудов по индийской филологии, философии, религии и др.19 Осуществленное Ф.Максом Мюллером editio princeps «Ригведы» с комментариями Саяны ознаменовало наступление принципиально важного, этапа висследовании ведийской литературы.
К XIX в. относится оформление нового научного направления — буддологии. Проблемы возникновения буддизма, изучение его ранних текстов, воздействия на древнеиндийскую культуру привлекли внимание исследователей разных стран (прежде всего Англии и Франции) и породили огромную литературу20. Одним из пионеров изучения буддизма был англичанин Б.Х.Ходжсон, издавший в 1828 г. обобщающую работу «A Sketch of Buddhism». 1872–1875 гг. Р.С.Чайлдерс выпустил первый крупный словарь языка пали. Из английских ученых наибольший вклад в буддологию внес Т.В.Рис Дэвидс. Он был инициатором создания общества «Pali Text Society» (1881), которое вскоре стало публиковать буддийские тексты на языке пали. Т.В.Рис Дэвидсу принадлежит много работ по истории буддизма и по гражданской истории Индии (в том числе «Buddhist India», 1903). После его смерти в 1922 г. К.Рис Дэвидс продолжила дело мужа. Буддизмом, его литературой и философией много занимался Э.Джонстон.
Крупные достижения в исследовании индийских древностей связаны с прочтением Дж.Принсепом в 1837 г. эдиктов царя Ашоки. Работа Дж.Принсепа произвела подлинный переворот в индологии. Расшифровка брахми и кхароштхи открыла новые перспективы в развитии эпиграфики, нумизматики, палеографии.
Археология долгое время была делом отдельных энтузиастов-любителей. Только созданием в 1871 г. Археологической службы Северной Индии (Archaeological Survey of Northern India) было положено начало научной археологии. Это учреждение систематически печатало отчеты о своей деятельности, содержащие описания раскопок древних поселений, памятников материальной культуры, эпиграфики, архитектуры, монет и т.д. Его возглавил А.Каннингхэм — автор обобщающего труда «Ancient Geography of India», до сих пор сохраняющего научную ценность. С 1872 г. стал выходить археологический журнал «Indian Antiquary», ас 1888 г. — отдельное издание «Epigraphia Indica», в котором помещались тексты и переводы древних и средневековых надписей. В 1902 г. была создана специальная Археологическая служба Индии. Ее генеральным директором был назначен известный английский археолог Дж.Маршалл.
Масштабы археологических изысканий постоянно увеличивались. Исследовались стоянки первобытных людей, пещерные храмы и монастыри, руины древних поселений и городов. Материалы раскопок помогали уточнению данных письменных источников, выяснению условий материальной жизни индийцев в прошлом. Исключительно важными были открытия А.Каннингхэма и его коллег в Бодх-Гае и Бхархуте, а также раскопки в Патне (древняя Паталипутра), начатые в конце XIX в. Л.Уодделем и продолженные в XX в. Д.Спунером. Большое значение имели археологические экспедиции в Центральную Азию (Восточный Туркестан), обнаружившие тесине культурные связи этого района с Индией в древности и раннем средневековье. Выдающимся достижением археологии было открытие Д.Р.Сахни и Р.Д.Банерджи в 20-х годах нашего столетия древней цивилизации в долине Инда. Оно кардинально изменило прежние представления о ранних этапах истории Индии. Многие проблемы (такие, например, как возникновение древней культуры, роль и значение
19 К сожалению, у нас нет возможности дать ссылки на работы всех упоминаемых здесь ученых. Основные труды приведены в библиографии к кн.: Г.М.Бонгард-Левин, Г.Ф.Ильин. Древняя Индия. М., 1969. Краткий очерк развития индологии с подробным списком литературы см. в работе: H.Весhеrt, G. von Simsоn. Einführung in die Indologie. Stand. Methoden. Aufgaben. Darmstadt, 1979; см. также: R.N.Dandekar. Progress of Indie Studies, 1917–1942. Poona, 1942, и не потерявший своего значения труд Е.Виндиша (Е.Windisсh. Geschichte der Sanskrit Philologie und indischen Altertumskunde. Bd 1–2. Strassburg, 1917–1920).
20 Подробнее см.: J.W. de Jong. A Brief History of Buddhist Studies in Europe and America. Varanasi, 1976; R.Yamada. A Bibliography of Studies on Sanskrit Buddhism. — Annual Report of the Faculty of Arts and Letters. Vol. 8. Tohohu University, 1957; P.Beatrix. Bibliographie du bouddhismo. T. 1. Bruxelles, 1970; N.N.Bhattacharyya. History of Research on Indian Buddhism. Delhi, 1981.
внешних контактов, вопросы этногенеза и т.д.) потребовали нового подхода и новых решений.
Развитие всех этих дисциплин подготовило почву для появлени обобщающих исторических трудов. В самых ранних общих работах по истории Индии (скажем, в работе Дж.Милля, 1818) систематическое изложение событий в древности отсутствовало21. Даже вышедшая в 1841 г. «История Индии» М.Элфинстона дает статичную картину древнеиндийского общества, главным образом по материалам «Законов Many». Что касается фактов истории, то освещались преимущественно только те, которые удавалось почерпнуть из античных источников.
Первой английской обобщающей работой по древней Индии допустимо считать труд В.Смита, увидевший свет в 1904 г., — «The Early History of India from 600 В.С to the Muhammedan Conquest», причем показательно, что автор сознательно отказывался от рассмотрения периодов до VI в. дон.э. Эта книга приобрела большую популярность и научного значения в некоторых отношениях не утратила и сейчас. В Индии она и другая книга В.Смита, «The Oxford History of India» (1919), излагающие в сжатом виде историю страны от древности до первой мировой войны, неоднократно переиздавались и долгое время были учебниками дл высших учебныхзаведений.
Работой, подводящей итоги исследованиям английских ученых нового времени по истории древней Индии, явилась «The Cambridge History of India» (т. 1, 1922), в составлении которой приняли участие почти все крупнейшие индологи, и среди них Ф.Томас и Э.Рэпсон. Если труды В.Смита были посвящены в основном политической истории, то «Кембриджская истории Индии» охватывала более широкий спектр проблем — в ней заметное место отведено также вопросам экономики, общественных отношений, культуры.
Уже говорилось, что многие видные историки были непосредственно служащими колониального аппарата в Индии или осуществляли свои исследования при активной поддержке властей. Конечно, едва ли правомерно ставить под сомнение научную добросовестность большинства историков, однако на них не могло не оказывать влияние их положение, воспитание, мировоззрение. Так, при изложении событий древней эпохи зачастую проявлялось стремление принизить значение культурного наследия. Раннюю историю Индии в английской историографии XIX в. иногда сводили к борьбе высших и низших рас. У.Хантер, Г.Рисли и другие ученые объявили коренное население страны инертным, неспособным к самостоятельному историческому развитию; прогресс в любой области приписывали белой, «арийской» расе, будто бы принесшей цивилизацию, совершенные формы общественных отношений, государственность, жизнеутверждающую религию и т.д. Развитие Индии обычно связывалось с волнами завоеваний, шедших с Запада. Читателя таким образом побуждали сделать вывод, что вторжение англичан было явлением прогрессивным и неизбежным — не по каким-либо общественно-историческим причинам, авследствие расовых факторов.
Отрицание творческих возможностей индийского народа выражалось и в том, что любой его древний институт британские историки зачастую объявляли заимствованным у Запада. Правда, в области духовной и материальной культуры некоторые достижения древних индийцев признавались, но в сфере общественных отношений, основ государственности им приписывались косность, неприятие демократических традиций, склонность к сепаратизму и деспотическим формам управления.
Нужно иметь в виду, что подобные взгляды пропагандировались преимущественно в работах научно-публицистического характера или созданных неспециалистами по истории анализируемого периода. Подлинные ученые обычно сохраняли объективность суждений, хотя и их работы не были полностью свободны от тенденциозных установок и европоцентристских взглядов; к тому же, как более специальные, они не имели широкой читательской аудитории.
21 См.: R.Thapar. Interpretation of Ancient Indian History. — «History and Theory». 1968, vol. 7. №3, с 320–
332.
Европоцентристский подход был свойствен даже очень крупным авторитетам, например Винсенту Смиту. Излагая политическую историю древней Индии, он центральное внимание уделил завоеваниям Александра Македонского, к которому, по его собственным словам, относился с обожанием. В.Смит разделял мнение, что «восточный деспотизм» — непременное условие существования Индии. Несомненно, в данном случае концепция ученого определялась его политическими воззрениями: он был сторонником английского владычества вИндии.
Культурное наследие страны многие индологи оценивали с позиций европейской образованности своей эпохи, рассматривая его сквозь призму античной цивилизации, нередко древнеиндийское общество изображалось отсталым и застойным. Подобный взгляд в ряде своих работ проводил и такой горячий поклонник индийской культуры, как Ф.Макс Мюллер. В небольшой по объему книге «Чему Индия может научить нас?» (1883) он противопоставлял древнеиндийскую культуру европейской и заявлял, что она в отличие от западной «пассивна и созерцательна». К сожалению, этот взгляд надолго пережил Ф.Макса Мюллера и встречается в современной западной литературе.
Следует отметить еще одну особенность многих работ того периода. В течение длительного времени западноевропейские ученые в своих индологических штудиях опирались в основном на брахманские тексты. «Брахманска ученость» казалась им наиболее полным выражением духа индийского народа, древние брахманские шастры воспринимались как объективное отражение социальных отношений в стране в целом. Именно сочетание этих двух различных тенденций (европоцентристской и пробрахманской) определило во многом одностороннее и тенденциозное отношение западных ученых к древнеиндийской цивилизации.
Постепенно начался упадок английской индологии. После опубликования первого тома «Кембриджской истории Индии» появилось немало обобщающих исторических работ, но оригинальных среди них почти не было. Уменьшилось также число исследований, посвященных отдельным проблемам истории древней эпохи.
Из крупных английских ученых нашего времени, которые поддержали и продолжили лучшие традиции национальной школы индологии, назовем выдающегос археолога Мортимера Уилера, историка А.Л.Бэшема, широко известного своими трудами по истории древней и раннесредневековой Индии, по древнеиндийской культуре и религии22, специалиста по буддизму Э.Коизе, санскритолога и дравидолога Т.Барроу, санскритолога, филолога и буддолога Дж.Брафа, лингвиста К.Р.Нормапа, правоведа и историка Дж.Д.М.Дерретта, санскритолога и буддолога А.К.Уордера, археолога Р.Олчина.
Интерес к древней Индии в Европе нового времени особенно возрос после того, как гипотеза У.Джонса о родстве языков, теперь именуемых индоевропейскими, была подтверждена трудами других исследователей, особенно берлинского профессора Ф.Боппа в начале XIX в. Поскольку ведийский санскрит считался древнейшим из известных тогда языков этой семьи, постольку предполагалось, что Индия является прародиной всех индоевропейских народов. В прошлом страны старались увидеть свое прошлое, историю своих предков. Постепенно от этого взгляда отказались, однако труды Ф.Боппа и его последователей ознаменовали новый этап в развитии сравнительного языкознания, индоевропеистики, санскритологии, что повлекло интенсивное развитие исследований по древнеиндийской культуре. О важности работ Ф.Боппа свидетельствуют слова Ф.Макса Мюллера: «Если бы меня спросили, что я считаю наиболее крупным открытием XIX в. в изучении древней истории человечества, я бы привел простое этимологическое соответствие — санскритское Dyaus Pitar = греческое Zeus Pater = латинское Jupiter».
Кроме Ф.Боппа, первым начавшего издавать в Германии санскритские тексты и их переводы, зачинателями немецкой индологии нужно назвать братьев Шлегель — Фридриха
22 Большую известность получила книга А.Л.Бэшема «Чудо, которым была Индия», переведенна на многие языкимира, втом числе на русский (1977).
и Августа-Вильгельма23. Создание в 1845 г. Немецкого востоковедного общества (Die Deutsche Morgenländische Gesellschaft) no типу основанного в 1823 г. в Лондоне Королевского азиатского общества (Royal Asiatic Society) свидетельствовало об укреплении немецкой ориенталистики. Это общество сыграло заметную роль в расширении исследований по истории древней Индии.
Лингвистика и филология в Германии в XIX в. стояли на высоком уровне, а это определяло и высокий уровень изучения Индии в древности. Многих немецких ученых потому охотно пригашали в другие страны на преподавательскую работу, привлекали к участию в коллективных трудах, подготавливаемых за границей. Несколько крупных индологов активно переводили для серии «Священные книги Востока» (Г.Ольденберг, Г.Бюлер, Г.Якоби), издание которой, как отмечалось, возглавлялось Ф.Максом Мюллером. Они и сами предпринимали серьезные издания. Таковыми были, скажем, десятитомный «Indische Studien» А.Вебера (Берлин, 1850–1868) или основанный Г.Бюлером «Gründriss der indo-arischen Philologie und Altertumskunde» — сборники трудов ряда авторов по различным вопросам индийских и отчасти иранских древностей.
Сферой интересов немецких индологов было главным образом изучение литературы и религий. Работы по истории буддизма и индийской литературе Г.Ольденберга, по брахманистскому ритуалу А.Хиллебрандта, литературе дхармасутр и дхармашастр и по истории джайнизма Г.Бюлера и Г.Якоби, по древнеиндийской философии П.Дейссена и Р.Гарбе, по буддизму и пракритам Р.Пишеля до сих пор относятся к числу лучших среди работ на эти темы. Гражданской историей Индии немецкие ученые занимались гораздо меньше. Применительно к этим проблемам самым важным событием в немецкой индологии XIX в. можно считать выход четырехтомного труда, принадлежащего норвежцу по рождению Х.Лассену, — «Indische Altertumskunde» (Lpz. — L., 1847–1861) — сводное исследование по многим проблемам индийской древности. Кроме политической истории, которая доводится до XII в., в книге подробно рассматриваются религии, культура, общественные отношения и экономика. Хотя этот энциклопедический труд в наше время во многом уже устарел, надо отдать должное эрудиции и глубине мыслейавтора.
Ценные исследования были созданы немецкими учеными по вопросам общественных отношений в древней Индии (Г.Циммер, Ю.Йолли, Р.Фик). Большой вклад в изучение материалов древнеиндийской эпиграфики внес Г.Людерс. Ряд работ по истории и культуре древней Индии, содержащих важный и оригинальный материал, опубликовал академик ГДР В.Рубен. Особо следует отметить его шеститомный труд, обобщающий результаты многолетних исследований в области социальных и экономических отношений и культуры24. Автор ставил спорные и наименее изученные вопросы и предлагал интересные решения.
Традиционно сильным остается направление, связанное с изучением языков, литературы и религий древней Индии (Ф.Веллер и В.Моргенрот в ГДР, К.Гельднер, П.Тиме, Э.Вальдшмит, Г.Бехерт и Д.Шлинглоф в ФРГ и др.). Проблемами социально-экономического и политического устройства успешно занимаются М.Шетелих и Е.Ричл (ГДР), Ф.Вильгельм вВ.Рао (ФРГ).
Самостоятельная и очень авторитетная индологическая школа сложилась во Франции. Мировую индологию обогатили издания Е.Бюрнуфом переводов на французский язык важных памятников древнеиндийской литературы, а также его собственные научные исследования, прежде всего по истории буддизма; по ведийской литературе А.Бергеня, а также Э.Сенара по культуре древней Индии и истории каст, буддизму и эпиграфике; исследования по истории индийской культуры А.Фуше и С.Леви, по истории религий Индии А.Барта. Наш старший современник Л.Рену посвятил ряд первоклассных обобщающих работ истории древнеиндийской культуры, преимущественно ведийской литературе. Изучением граждан
23 Подробнее см.: German Indology. Past and Present. Bombay. 1969.
24 W.Ruben. Die gesellschaftliche Entwicklung im alten Indien. Bd 1–4. В., 1967–1973 (см.: А.М.Самозванцев. Проблемы социально-экономических отпошений древней Индии в трудах В. Рубена. — НАА. 1974, №4); он же. Kulturgeschichte Indiens. В., 1978.
ской истории французские ученые занимались меньше, и интерес к ней пробудился только в последние годы. Немала заслуга в этом принадлежит академику Ж.Филлиоза. Составленный группой французских историков во главе с Л.Рену и Ж.Филлиоза обобщающий труд «Классическая Индия» (L’Inde classique, т. 1–2, 1947–1953) может быть причислен к крупнейшим достижениям индологии. Нужно назвать также историка, археолога и эпиграфиста Ж.Фюссмана, крупного буддолога А.Баро и филолога, специалиста по джайнской литературе К.Кайя. Большую известность получили труды Л.Стернбаха, поляка по происхождению, долго работавшего во Франции. Область его интересов была весьма многообразна: классическая индийская литература, древнеиндийское право, влияние древнеиндийской культуры на культуру Юго-Восточной Азии и т.д. Немало ценных публикаций по санскритской и древнетамильской литературе осуществил Французский индологический институт в Пондишери (Путтуччери). Основные силы индологов сосредоточены в Институте индийской цивилизации (Париж) и «Коллеж де Франс».
Древняя Индия была предметом пристального изучения в ряде университетов европейских стран. Датчанин В.Фаусбёлл стал первым издателем ряда буддийских текстов, в том числе «Дхаммапады» и палийских джатак. В Копенгагене ведется работа по составлению критического словаря пали. Исследования в Нидерландах в XIX–XX вв. тесно связаны с научной деятельностью видного филолога и религиоведа В.Каланда и крупнейшего текстолога и буддолога Г.Керна. Именем последнего назван индологический центр страны — Институт Керна. Из современных голландских индологов первое место по праву принадлежит Я.Гонде, создавшему многочисленные труды по древнеиндийской литературе, религии, культуре в целом. Очень успешно работают в области истории и культуры Ф.Б.Я.Кёйпер, Я.Хейстерман, Х.Бодевиц; по проблемам буддизма — Й.В. де Йонг (сейчас живет в Австралии). Крупнейший бельгийский индолог Л. де ла Валле-Пуссэн (1869–1938) — автор серии серьезных работ по буддизму и политической истории страны. Ближайшим его учеником был выдающийся буддолог Э.Ламотт. Норвежец С.Конов опубликовал исследования по эпиграфике, истории и литературе. Итальянскую школу индологии блестяще представляет Дж.Туччи, внимание которого сосредоточивалось на проблемах истории религии и культуры древней Индии и Центральной Азии. Эти традиции развивают его ученики О.Ботто и Р.Ньоли. Из австрийских индологов в первую очередь нужно назвать М.Винтерница, Э.Фраувальнера и Г.Оберхаммера — крупных специалистов по древнеиндийской литературе, философии и религии. В Польше вопросами древнеиндийской культуры занимались А.Гавронский, С.Шайер, С.Слушкевич. В Венгрии изучение этих проблем было тесно связано с тибетологией (основоположник современной тибетологии Чома де Кёрёш был венгром) и центральноазиатскими исследованиями (выдающийся историк и археолог А.Стейн родился в Будапеште). Из современных венгерских востоковедов прежде всего следует сказать о Я.Харматте — известном антиковеде, иранисте и санскритологе.
В США страны древнего Востока, в частности Индия, изучаются в Йельском, Чикагском, Гарвардском и других университетах. Американские востоковеды выпускают несколько специальных журналов и обширную «Harvard Oriental Series», основанную в конце прошлого века Ч.Р.Ланманом. В издании этой серии приняли участие видные санскритологи В.Д.Уитни и М.Блумфильд. К настоящему времени вышло более 40 томов важнейших санскритских текстов и их переводов. Чрезвычайно широкой была область научных интересов Ф.Эджертона (буддийский санскрит, переводы индуистских философских текстов). Американцы охотно печатают труды европейских ученых и приглашают их в свои университеты, но историческое направление в индологии здесь не получило большого развития. Заслуживают особого упоминания Е.В.Хопкинс, работы которого (конца XIX — начала XX в.) явились серьезным вкладом в науку, Н.Браун, известный специалист по древнеиндийской культуре (преимущественно ведийской), иЙ. ван Бёйтенен (литература и философия).
Прочные традиции изучения индийской религии и философии (прежде всего буддийской) сложились в Японии. Она дала в этой области ряд видных ученых, в том числе Д.Такакасу, Д.Т.Судзуки, Х.Накамуру. Шриланкийские ученые исследованием истории своей страны обогащают наши познания и по древней Индии, т.к. ланкийские источники содержат много данных о развитии древнеиндийской цивилизации.
Уже отмечалось, что в Индии истории как науки до второй половины XIX в. практически не было. Ее заменяли сохранившиеся в ранних сочинениях туманные и сбивчивые предания о далеких временах, когда на земле царила справедливость, ибо правили добродетельные цари, страна была могущественной, а жители — счастливыми и преуспевающими. Это искусственно культивируемое представление о прекрасном прошлом служило оправданием приверженности в настоящем к обветшалым традициям. После британского завоевани английские историки старались опровергнуть такого рода представления, зачастую принижая даже то, что заслуживало восхваления. Защита своего прошлого от фальсификации стала одним из главных участков борьбы с колониалистской идеологией, показателем растущего национального самосознания.
В брахманстве из поколения в поколение передавалось знание древних текстов, которые считались основными историческими источниками; индийская интеллигенция еще сохраняла традиции санскритской образованности, естественно, что учителями первых европейских индологов были индийцы. Предпосылки для развития национальной индологии существовали, но они могли реализоваться только при возникновении интереса к прошлому в соединениис современными методами научного исследования.
Лишь во второй половине XIX в. появился ряд крупных ученых-историков и филологов, и среди них Раджендралал Митра. Он выпустил специальные исследования (прежде всего по древним рукописям) и активно участвовал в деятельности Бенгальского азиатского общества. Ему, в частности, многим обязано издание серии «Bibliotheca Indica», в которой были опубликованы древнеиндийские сочинения. В 1885 г. он первым из индийцев стал председателем упомянутого общества.
Основоположником национальной исторической школы по праву считается Р.Г.Бхандаркар (1837–925) — блестящий знаток санскрита и пракритов, древнеиндийской литературы и религиозно-философской традиции. Он призывал историков быть объективными в оценке культурного наследия, отказаться от ненаучных предрассудков, критически подходить к свидетельствам источников, выявляя в них достоверные факты. Опираясь на строгий анализ династических списков пуран в сопоставлении с данными эпиграфики и нумизматики, он установил хронологию сатаваханских правителей. К результатам этих исследований ученые обращаются и сейчас. Его работы, посвященные истории, культуре и религиям древней Индии, не утратили своего значения (наиболее известная из них — «A Peep into the Early History of India». Bombay, 1920).
К числу первых индийских историков нужно отнести видного общественного деятеля и известного бенгальского писателя Р.Ч.Датта. Его работа «История цивилизации в древней Индии» (1893), полемическая по характеру, — развернутый ответ на попытки принизить достижения индийцев в прошлом. Стремлением доказать исключительную древность индийской цивилизации пронизаны работы Б.Г.Тилака «Orion» (Bombay, 1893), «The Arctic Home in the Vedas» (Bombay, 1903). Для своего времени труды Р.Ч.Датта и Б.Г.Тилака имели не столько научное, сколько общественное значение. Теперь они представляют уже чисто историографический интерес, хотя содержат любопытные наблюдения и оригинальные идеи.
В конце XIX — начале XX в. в связи с общим подъемом национальноосвободительного движения в стране нарастает поток изданий, посвященных древности. Публикуются памятники литературы — эпические поэмы, пураны, трактаты по разным отраслям знания и т.д. Дляболее широкого ознакомлени индийских и зарубежных читателей с культурным наследием многие тексты переводятся на современные языки. Так, П.Ч.Рой выпустил в 1884–1895 гг. «Махабхарату» на английском (пер. К.М.Гангули). Издал свои переводы «Махабхараты» (1895–1905) иМ.Н.Датт. Показательно, что деятельность на этом поприще индийская интеллигенция нередко рассматривала как выполнение почетного общественного долга. Увеличивалось число музеев и научных учреждений. В 1917 г. был создан Bhandarkar Oriental Research Institute в Пуне, остающийся и ныне важнейшим центром санскритологии. Постепенно складывались кадры индийских историков, филологов, специалистов по древнеиндийской философии (Г.Джха, К.Теланг, С.Видьябхушана). Не оправдалось мрачное предсказание Г.С.Мэна, сделанное им более ста лет назад: «Через пятьдесят лет всякое знание санскрита исчезнет из Индии, или если удержится, то лишь силой противоборствующего влияни Германии и Англии»25.
Надо сказать, что индийская историческая наука начала развиваться как часть английской. Индийские историки в большинстве своем учились в университетах метрополии или в местных, но под руководством британских профессоров и по английским учебникам. Они усваивали европейские исторические концепции, и неудивительно, что их труды были английскими не только по языку, по порой и по духу, манере изложения, идеям.
Положение стало меняться с ростом национального самосознания. Это прежде всего выразилось в расширении круга анализируемых вопросов. Усилилось внимание к исследованию экономических и социальных проблем древности (Р.К.Мукерджи, Р.Ч.Маджумдар, К.П.Джаясвал, Б.Ч.Лоу и др.), хотя при разработке их нередко обнаруживались явно националистические взгляды. Справедливо критику европоцентризм и концепции западных ученых, индийские историки впадали в другую крайность — подчеркивали исключительность своей культуры, идеализировали древнюю Индию, противопоставляли ее другим странам. Примечательна, например, книга К.П.Джаясвала «Hindu Polity» (1924), где проводится мысль о том, что почти все государственные институты, ставшие известными в Европе в новое время, существовали в Индии с глубокой древности. Однако проблемы истории, идеологии и культуры все теснее связывались с развитием общественных отношений и условиями жизни людей. Началось исследование истории отдельных районов страны (Р.Дикшитар, К.А.Нилаканта Шастри). Уже в годы, Предшествовавшие второй мировой войне, индийским ученым принадлежало ведущее место в изучении древнего периода своей истории. Особо следует упомянуть одного из крупнейших ученых, Хемачандра Райчаудхури (1892–1957), работа которого «Политическая история Индии» (впервые вышла в 1923 г.) уже выдержала шесть изданий и считается лучшей по этой теме. В противоположность В.Смиту, начинавшему индийскую историю фактически с похода Александра, Х.Райчаудхури, обратившись к древнеиндийским текстам, старалс создать детальную картину политической истории страныс IX в. дон.э.
Достижение Индией независимости привело к бурному развитию национальной исторической науки. В стране действуют многочисленные научные учреждения, значительно расширено изучение древностей в старых и новых университетах, выпускается огромное число периодических изданий, расширяетс сеть музеев, все больший размах приобретают археологические изыскания, заставляющие иногда заново пересматривать устоявшиеся взгляды. Исключительный научный интерес представляют раскопки памятников хараппской цивилизации, маурийской и кушанской эпох, осуществленные индийскими археологами. Мировую известность получили работы А.Гхоша, Х.Д.Санкалии, Б.Б.Лала, Б.К.Тхапара, Дж.П.Джоши, Дж.Р.Шармы. Предприняты публикации ведийских текстов (в Хошиарпуре), критические издания «Махабхараты» (в Пуне под руководством В.Суктанкара), «Рамаяны» (в Бароде), пуран и упапуран (в Варанаси), «Артхашастры» (в Бомбее), палийского канона (в Нава-Наланде, Южный Бихар), санскритских буддийских текстов (в Дарбханге, Северный Бихар). В Пуне начат выпуск полного санскритского словаря; его предполагаемый объем — 20 томов. Печатается полный каталог древних рукописей объемом в десятки томов (Мадрас), собрание текстов «Дхармакоша» (Ваи в Махараштре).
Немалое общественное значение имеют регулярно созываемые конгрессы индийских историков, востоковедов, археологов. Выходят в свет специальные исследования, обобщающие работы, индологические журналы, в том числе такие популярные, как «Древняя Индия», «Пурататтва» («Древность») и др. Отметим, например, десятитомную «Историю и культуру индийского народа», составленную коллективом ведущих историков; первые два тома и
25 Г.С.Мэн. Деревенские общины на Востоке и Западе. СПб., 1874, с. 14.
часть третьего посвящены древней Индии. Авторы этого сводного труда поставили задачу показать историю народов Индии как постепенное воплощение их воли к культурному и государственному единству. Политическая направленность концепции очевидна — подчеркнуть, насколько противоестественным было расчленение страны в 1947 г. Выдержанная в традиционном духе, идеализирующая прошлое, эта работа демонстрировала состояние индийской исторической науки, отражала ее достижения и ее недостатки26.
Среди наиболее крупных трудов следует особо упомянуть такие фундаментальные, как «Всеобщая история Индии», второй (Мадрас, 1950) и третий (Дели, 1981–1982) тома которой охватывают древнюю эпоху, пятитомная «Истори дхармашастр» П.В.Кане (Пуна, 1930–1962) — фактически энциклопедия индийских древностей, «Краткая история древней Индии» А.К.Маджумдара в трех томах (1980–1983), пятитомная «История индийской философии» С.Дасгупты (1932–1955), «Культурное наследие Индии» в четырех томах под редакцией призванных авторитетов Сунити Кумар Чаттерджи, А.Д.Пусалкера и Налинакша Датта и др. Общие работы по истории и культуре прошлого страны создали виднейшие государственные и общественные деятели — Дж.Неру и С.Радхакришнан. Почетное место в современной мировой индологии занимают труды по древнеиндийской истории и культуре (особенно по ведийской литературе) Р.Н.Даидекара и В.Рагхавана. Необходимо назвать работы крупнейшего эпиграфиста Д.С.Сиркара и известного историка К.А.Нилаканта Шастри. Опубликованы ценные труды но кушанской эпохе (Б.Н.Мукерджи, А.К.Нарайн), аграрным отношениям в древней Индии (У.Н.Гхошал), социальным и экономическим отношениям (Р.Тхапар, Лалланджи Гопал, Р.С.Шарма, В.Джха, Р.И.Салетор, С.Джайсвал). Основное внимание индийские ученые продолжают уделять литературе, религиям, философии древней Индии (здесь число публикаций поистине колоссально, но в первую очередь отметим труды С.Чаттопадхьяи, С.Джайсвал, Т.Махадэвана). Успешно развивается санскритология27.
Среди огромного числа вышедших работ встречается, конечно, немало посредственных, однако для пессимистических нот при оценке состояни современной индийской исторической науки, нот, которые звучали в выступлении Д.С.Сиркара28, все же нет оснований.
Многие издания свидетельствуют об искреннем желании их авторов установить объективную истину, об увлеченности исследователей, уверенных в полезности и важности своей деятельности. Несомненно, в ряде случаев видна попытка доказать, что былое величие Индии зиждилось на всеобщем согласии и социальной гармонии. Древним индийцам часто приписывается якобы присущая только им некая исключительная духовность. Прошлое страны в националистической историографии изображается как не подчиняющееся закономерностям исторического развития. И в некоторых общих и в специальных работах, посвященных взаимоотношению древней Индии со странами Юго-Восточной Азии, нередко выдвигается тезис о некой древнеиндийской империи, имевшей свои колонии в Юго-Восточной Азии, т.е. разрабатывается шовинистическая концепция о «великой Индии», простиравшейся до границ Явы.
Вместе с тем в стране после достижения независимости неуклонно усиливается прогрессивное направление в исторической науке. Все бóльшую роль начинают играть ученые, стоящие на марксистских позициях. Они уже создали ряд оригинальных работ по таким проблемам древности, которые были мало отражены прежней историографией и подвергались наибольшему искажению.
Монография Ш.А.Данге «Индия от первобытного коммунизма до разложения рабовладельческого строя» (первое издание вышло в Дели в 1949 г.)29 разрабатывала вопросы происхождени классового общества и государства в древней Индии; положение рабов в
26 Подробнее см.: А.М.Осипов. Заметки о некоторых современных работах по древней истории Индии. — НАА. 1961, №1.
27 См., например: Sanskrit Studies in India 1979–1981. Delhi, 1981.
28 D.С.Sircar. Deterioration in Indian Historical Scholarship. — «The Quarterly Review of Historical Studies».
1963–1964, vol. 3, №1–2. 29 Книга два раза издавалась на русском языке — в 1950 и 1975 гг.
ранние периоды индийской истории стало предметом исследования Д.Р.Чананы — насколько нам известно, единственна монография на эту тему, написанная ученым Индии30. Много плодотворных мыслей о социальной истории Индии в древности содержится в обобщающих работах Д.Д.Косамби, несвободных, впрочем, от некоторого схематизма31. Проблема становления и укрепления феодальных отношений анализируется в книге Р.С.Шармы «Индийский феодализм» (1965). Немалый интерес вызвала и более ранняя монография того же автора о статусе шудр (2-е изд. — 1980 г.). Заслуживают упоминания книга Р.С.Шармы о политических идеях и институтах древней Индии (2-е изд. — 1968 г.), а также две его новейшие публикации: «Материальная культура и социальные структуры в древней Индии» (1983) и «Перспективы в социальной и экономической истории древней Индии» (1983). Следует выделить труды историка Ромилы Тхапар. Ее книги «Ашока и падение Маурьев» (1961), «История Индии» (1-и том — 1966 г.), «Социальная история древней Индии» (1978) во многом содействовали разработке ключевых вопросов социально-экономического и политического развития древней Индии.
Материалистическим подходом к изучению древнеиндийской философии отмечены труды крупного ученого Д.Чаттопадхьяи; некоторые из них хорошо известны и советскому читателю32. Даже краткий обзор работ ученых прогрессивного направления показывает, что свое внимание они сосредоточивают на узловых проблемах — экономические и социальные отношения, положение трудящихся масс, характер господствующей идеологии, причем эти проблемы рассматриваются с точки зрения единства исторического процесса и с учетом местной специфики.
В заключение остановимся на развитии индологии в России. Здесь изучение индийских древностей совпало с началом исследования проблем сравнительного языкознания, существенной частью которого была санскритология, хотя интерес к Индии и ее культуре возник гораздо раньше. В 1811 г. известный петербургский ученый-лингвист Ф.Аделуиг написал работу «О сходстве санскритского языка с русским»; в 1830 г. он же выпустил на немецком языке книгу «Опыт литературы санскритского языка», в которой дал описание 350 санскритских сочинений и подробный обзор работ западноевропейских индологов (в 1832 г. книга была издана в Оксфорде на английском). В 1818 г. при Академии наук был основан Азиатский музей, ставший центром востоковедных исследований. С 30-х годов XIX в. Академия наук начинает уделять внимание подготовке санскритологов. С этой целью воспитанник университета в Дерпте (ныне Тарту) Р.Ленц (1808–1836) был направлен в Берлин к известному немецкому ученому Ф.Боппу. В 1833 г. он издал драму Калидасы «Урваши» (с латинским переводом и подробными комментариями). Работа, выполненная на высоком научном уровне, вызвала восторженные отзывы у виднейших санскритологов Европы. Одним из первых в мировой индологии Р.Ленц обратился к изучению древнеиндийской поэтики, исследованию санскритской и пракритской метрики, а также сравнительному анализу санскрита и новоиндийских языков. К сожалению, вклад этого замечательного ученого еще недостаточно оценен33.
Начало систематического преподавания санскрита в России связано с именем профессора П.Я.Петрова — сотрудника сначала Казанского (с 1841 г.), а затем (с 1852 г.) Московского университета. Руководимая им кафедра в Казани (1842) была первой кафедрой санскрита в России. В 1846 г. он выпустил «Санскритскую антологию», что знаменовало появление отечественной санскритологической школы. Деятельность П.Я.Петрова — пример бескорыстного служения отечественной науке. Он непрестанно доказывал необходимость изу
30 Переведена на русский язык: Рабство в древней Индии. М., 1964.
31 Ряд его работ был издан на русском языке, например: Культура и цивилизация древней Индии. М., 1968; см. также сборник в честь Д.Д.Косамби — Indian Society: Historical Probings. Delhi, 1974.
32 Локаята даршана. М., 1961; Индийский атеизм. М., 1973; Живое и мертвое в индийской философии. М., 1981.
33 См.: Г.А.Зограф. Роберт Христианович Ленц (1808–1836). — «Ученые записки Ленинградского гос. ун-та». 1960, №279, серия востоковедных наук, вып. 9.
чения Индии и ее культуры. При содействии В.Г.Белинского он в 1835 г. подготовил перевод на русский язык части «Сказания о Нале» — первый в России перевод с санскрита. Научные интересы П.Я.Петрова были многообразны — тексты пуран, кашмирская хроника «Раджатарангини», палийская буддийская литература. Ф.Бопп утверждал, что труды П.Я.Петрова составят честь и славу индологии34.
Для развития мировой санскритологии было немало сделано О.Бётлингом (родился в Петербурге, образование получил в Дерпте и Петербурге). Составленный им в сотрудничестве с венским профессором Р.Ротом семитомный санскритско-немецкий словарь (в науке за ним утвердилось название «Санкт-Петербургский») считается до сих пор наиболее капитальным изданием подобного рода. Сейчас в Индии осуществлен его перевод на английский язык. Наследие О.Бётлинга весьма обширно — переводы упанишад, драмы Калидасы «Шакуптала», санскритской поэзии, драмы Шудраки «Глиняная повозка», составление превосходной санскритской хрестоматии, включающей тексты из «Ригведы». Опубликование им в 1839–1840 гг. грамматики Панини явилось выдающимсясобытием в индологии.
Плодотворной была научная деятельность К.А.Коссовича. Он перевел ряд памятников санскритской словесности (эпос, пураны, драмы и т.д.), в 1854 г. начал печатать санскритскорусский словарь, в 1858 г. приступил к преподаванию санскрита в Петербургском университете. К.А.Коссович активно выступал за широкое изучение этого языка в России, подчеркивал важность санскритологии для понимания закономерностей развития культуры не только Востока, но и Европы. Ему принадлежат слова о том, что «России так же нужен санскритист, как математик, как историк»35.
Развитие древнеиндийской филологии, которая в течение длительного периода оставалась ведущим направлением отечественной индологии, подготовило предпосылки для обращения к другим темам, касающимся прошлого Индии. Монография В.Ф.Миллера «Очерки арийской мифологии в связи с древней культурой» (М., 1876) в значительной своей части была посвящена условиям материального производства и общественным отношениям в ведийскую эпоху. Он занимался также проблемами ведийской религии. Заслуживают быть отмеченнымии исследовани ведийской мифологии Д.Н.Овсянико-Куликовским.
Особое место в русской индологии заняло изучение буддизма. Объяснялось это пониманием роли буддизма в древности и в новое время, всеобщим интересом к нему в научных и общественных кругах во второй половине XIX в. и существованием в России областей с населением, исповедующим буддизм (Калмыкия, Бурятия). Им занимались и русские синологи36 (В.П.Васильев), но преимущественно именно индологи. Это прежде всего И.П.Минаев, которого считают основателем отечественной школы индологии. Его главный труд «Буддизм. Исследования и материалы» (СПб., 1887) получил мировое признание. К изучению буддизма он применил исторический подход, связывая этапы его развития с историейИндии. Он опубликовал важные буддийские тексты37.
Учениками И.П.Минаева, продолжившими исследование этих проблем, были Ф.И.Щербатской и С.Ф.Ольденбург. Имя Ф.И.Щербатского — одно из самых почетных в истории мировой индологической науки. Велик его вклад в изучение древней буддийской философии; всеобщую известность получили книги «Теори познания и логика по учению позднейших буддистов» (ч. 1–2, СПб., 1903–1909), «The Central Conception of Buddhism and the Meaning of the Word „dharma“» (L., 1923), «The Conception of Buddhist Nirvā�a» (Leningrad, 1927), «The Buddhist Logic» (vol. 1–2. Leningrad, 1930–1932). Ф.И.Щербатской издал ряд древних трактатов по буддийской философии.
34 См.: Л.З.Мсерианц. Из истории ориенталистики в России. Материалы для биографии проф. П.Я.Петрова, — Древности восточные. Труды Восточной комиссии Императорского Московского археологического об-ва. М., 1913, т. 4. Протоколы, с. 5–6.
35 К.А.Коссович. Вступительная лекция о санскритском языке и литературе. —«Журнал Министерства народногопросвещения». СПб., ч. 103 №2, отд. 2.
36 Следует прежде всего отметить работу: В.П.Васильев. Буддизм, его догматы, история и литература. Т. 1–3. СПб., 1857–1869.
37 Подробнее см.: ИванПавлович Минаев (сб. статей). М., 1967.
Широту научных интересов демонстрирует творчество С.Ф.Ольденбурга. По его инициативе была создана «Библиотека буддика», принесшая славу отечественной буддологии. Он занималс также древнеиндийской мифологией, литературой, религией, искусством, исследовал древние памятники индийской культуры в Центральной Азии, обнаруженные русскими экспедициями, в том числе уникальные индийские рукописи. Важные буддологические работы были созданы О.О.Розенбергом и Е.Е.Обермиллером.
В 1927 г. С.Ф.Ольденбург, Ф.И.Щербатской и М.И.Тубянский с полным основанием смогли заявить: «По совокупности своих достижений русска буддология должна по справедливости считаться первой в ряду европейских»38.
Дореволюционная русская индология основное внимание уделяла изучению религии и литературы древней Индии; вопросы экономики, общественных отношений и даже политической истории разрабатывались значительно меньше. И все же, несмотря на известную односторонность тематики, русская индология (особенно буддология) добилась выдающихся успехов. Ее представителей всегда отличали высокий профессиональный уровень, оригинальность подхода к исследованию, подлинное уважение к индийскому народу, его культуре.
После 1917 г. начался качественно новый этап в изучении Индии. Пробуждается интерес к вопросам гражданской истории и социально-экономическим отношениям в древности; памятники литературы и искусства рассматриваются с позиций историзма. Особенно показательна деятельность в эти годы С.Ф.Ольденбурга. В своих работах он по-новому ставит проблемы происхождени индийского искусства, подчеркивает важность археологических находок, одним из первых в мировой науке и первый в отечественной индологии он оценил огромное значение раскопок Хараппы39. Данные эпиграфики — «богатый источник для истории экономики и борьбы классов»40, — сведения джатак, материалы Панини и «Артхашастры» служили, по мнению С.Ф.Ольденбурга, основой для реконструкции социальноэкономических отношений в древней Индии.
По инициативе ученого в 1930 г. в Институте востоковедения АН СССР, который он в то время возглавлял, приступили к переводу «Артхашастры» на русский язык. Была создана специальная группа под руководством Ф.И.Щербатского, и уже в 1932 г. основная часть работы была завершена (перевод I Отдела трактата осуществил сам С.Ф.Ольденбург).
Серьезное внимание уделялось в эти годы вопросам методологии. Решающим было освоение советскими индологами теории исторического материализма. Глубоко изучались статьи К.Маркса, касающиеся Индии: «Британское владычество в Индии», «Ост-Индская компания, ее история и результаты ее деятельности», «Будущие результаты британского владычества в Индии» и др.41, многие работы К.Маркса и Ф.Энгельса («Капитал», «АнтиДюринг»), содержащие ссылки наиндийский материал, на факты истории страны42.
Раскрытие К.Марксом исторической роли сельской общины имело большое значение для развития современной индологии. Он пришел к выводу, что индийская община, представлявшая собой экономически самодовлеющее целое и сохранившаяся до нового времени, являлась пережитком древнего института. Только учитывая это обстоятельство, можно уста
38 См.: Ф.И.Щербатской, С.Ф.Ольденбург, М.И.Тубянский. Институт изучения буддийской культуры. — «Известия АН СССР). Л., 1927, серия 6, №18.
39 С.Ф.Ольденбург. Современная постановка изучения изобразительных искусств и их техники в Индии. — Известия Государственной академии истории материальной культуры. Л., 1931, т. 8, вып. 1.
40 С.Ф.Ольденбург. О документе в феодальной Индии. — «Сообщения Государственной академии истории материальной культуры». М. — Л., 1932, №9–10. (Показательны и его рецензии на работы индийских ученых, посвященные социально-экономическим отношениям в древней Индии (например: О некоторых новых индийских работах по истории и экономике Индии. — Библиография Востока. Л., 1934. №2–4).
41 К.Маркс и Ф.Энгельс — Т. 9 (работыК.Маркса иФ.Энгельса даны по второму изданию Сочинений).
42 Некоторые черновики работ К.Маркса изданы: К.Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству. — Т. 46. Ч. 1; К.Маркс. Хронологические выписки по истории Индии (664– 1858 гг.). М., 1947.
новить особенности общественных отношений, государственного строя, идеологических воззрений вранние периоды истории Индии, культуры и быта населявших ее племен и народов.
К.Марксу принадлежит также определение восточной деспотии. До него существование этой формы правления в ряде стран Востока в древности и средневековье объясняли главным образом спецификой психики восточного человека. К.Маркс первый связал причину возникновения деспотии с общественно-экономическими факторами — условиями материального производства, делавшими необходимым для государства выполнение некоторых экономических функций (прежде всего организацию общественных работ), отношениями и особенностями социальной структуры. В его работах содержится много ценных замечаний об ирригации в Индии, религиозных верованиях и т.д.
Под влиянием марксизма в советской индологии возрос интерес к изучению нового и новейшего периодов истории Индии (в дореволюционное время не получившее развития), причем в процессе этого изучения все отчетливее выяснялось, в какой огромной мере настоящее Индии коренится в ее далеком прошлом. Именно от исследования новой и новейшей истории страны пришли к проблемам средневековья И.М.Рейснер и К.А.Антонова, древности и раннего средневековья — А.М.Осипов.
С середины 40-х годов изучению древней Индии стали уделять специальное внимание. В ряде случаев (например, при составлении учебных пособий) о ней иногда приходилось писать неиндологам43. В послевоенный период начали публиковать работы советские ученые, сделавшие рассмотрение проблем древней Индии своей специальностью. Первой такой работой была небольшая монография А.М.Осипова «Краткий очерк истории Индии до X века» (М., 1948); нужно указать и на статью Д.А.Сулейкина «Основные вопросы периодизации истории древней Индии» («Ученые записки Тихоокеанского института». Т. 2. М., 1949). Уже в них были поставлены вопросы, на разработке которых в дальнейшем сосредоточили усилия паши историки, — классовая структура древнеиндийского общества, периодизация егоистории, формыэксплуатации, характер государства, идеология.
В последующие десятилетия серьезное внимание уделялось изучению политической истории, хозяйственной жизни и общественно-экономических отношений, сословнокастового и государственного строя. Этими проблемами активно занимаютс Л.Б.Алаев, А.А.Вигасин, Е.М.Медведев, А.М.Самозванцев. Традиции в области изучения древнеиндийской культуры и религии успешно продолжают Ю.М.Алихаиова, В.Я.Васильков, В.В.Вертоградова, П.А.Гринцер, И.Д.Серебряков, Э.Н.Темкин, В.Г.Эрман и др. Усилиями О.Ф.Волковой, Т.Я.Елизаренковой, В.И.Кальяпова, С.Л.Невелевой, Б.В.Смирнова, В.И.Топорова и других были полностью или частично переведены и опубликованы многие памятники древнеиндийской литературы — «Ригведа», «Атхарваведа», наиболее важные упанишады, многие части эпических поэм «Махабхарата» и «Рамаяна», политический трактат «Артхашастра», буддийский текст «Дхаммапада», сборник избранных произведений прославленного Калидасы, некоторые драмы, сборник нравоучительных рассказов «Панчатантра» и санскритских джатак «Джатакамала», новое, исправленное издание перевода «Законов Ману». Расширяетс круг тем по истории, филологии и лингвистике. Проводятся археологические раскопки в Средней Азии, уже давшие ценные свидетельства о связях ее народов с Индией в далеком прошлом. В целом советские индологи развивают лучшие традиции отечественной науки.
* * *
Краткий обзор истории изучения древней Индия позволяет определить главные направления исследований, их характер и специфику в различные периоды развития индологии и в разных индологических школах. Тематика исследований, разумеется, зависела и от накопления материала. Поскольку раньше всего стала известна религиозная литература индуизма, постольку объектами изучения были преимущественно ведийская религия и индуизм.
43 А.Мишулин. Античная Индия. — «Борьба классов». 1934, №9; Н.А.Шолпо. Древн Индия. — В.В.Струве. История древнего Востока. М. — Л., 1941; и др.
Когда же во второй половине XIX в. достоянием ученых стала буддийская литература, большое место заняло исследование буддизма. К концу XIX в. с развитием эпиграфики и нумизматики появились возможности для восстановления основных фактов политической истории. Открытие в начале XX в. рукописного текста «Артхашастры» привлекло внимание к истории общественной мысли и государственности. Успехи археологии в XX в. позволили обратиться к самым ранним периодам развития древнеиндийской цивилизации. Однако и сейчас проблемы истории древней Индии нельзя считать достаточно разработанными. Наименее изученными продолжают оставатьс социально-экономические проблемы. Правда, в 60–70-е годы вышло немало работ по экономике, но в них освещаются преимущественно вопросы ее структуры и формы хозяйственной деятельности. До сих пор недостаточно исследованы аграрные отношения, такие кардинальные проблемы, как рабовладение, наемный труд, характер древнеиндийского государства и т.д. Пожалуй, лишь сословно-кастовые отношени были и остаются предметом многостороннего изучения.
Но даже проблемы, над которыми индологи работали активнее всего, — политическая история, история культуры, религии, этногенез — еще весьма далеки от окончательного решения. Социальные корпи религиозных учений, роль в их возникновении племенных верований, соотношение государственных и народных культов пока еще не стали (за редкими исключениями) темой специальных работ. Уже собран и систематизирован доступный фактический материал, но кардинальные сдвиги могут, по-видимому, произойти лишь в результате открытия новых источников — литературных, археологических, эпиграфических и пр.
Таковы вкратце главные достижения мировой индологической науки, таковы основные проблемы, которые решались учеными и которые еще предстоит решить, чтобы воссоздать в полной мере политическую, социальную и культурную историю древней Индии. Интенсивная работа индологов разных стран мира — залог того, что эта сложная, по необходимая задачавнедалеком будущем может быть осуществлена.
ИСТОЧНИКИ. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
Степень изученности любого исторического периода в значительной мере зависит от источников, которыми располагает исследователь. Однако число их не является определяющим фактором: многое зависит от особенностей сохранившихся памятников. Исследователь древней Индии часто имеет дело с весьма своеобразными текстами44. Бóльшая часть дошедших до нас литературных произведений — религиозно-философские сочинения, многие из них создавались представителями брахманской прослойки, отвечали их интересам, отразили их взгляды и установки. Конфессиональной тенденциозностью страдали также буддийские и джайнские сочинения.
Хорошо известно, что в древности очень сильна была традици устной, из поколения в поколение, передачи текстов, при этом старались сохранять их первоначальный смысл. Ряд текстов был письменно оформлен лишь в первые века нашей эры, хотя до того они передавались на протяжении столетий. Допустимо думать, что зафиксированы были далеко не все произведения устного творчества. Самые ранние из литературных памятников — гимны «Ригведы» составили единое собрание, как полагают ученые, в конце II тысячелетия до н.э. (есть мнение и о более поздней кодификации)45. Древнейшие эпиграфические документы относят к IV в. дон.э. Согласно цейлонской традиции, буддийский канон на языке пали был записан на Ланке (Цейлоне) в I в. до н.э.
Устная передача сочинений (эпического, религиозного и даже законодательного характера) лежала в основе системы светского и религиозного обучения. Кроме того, сейчас уже ясно, что до нашего времени не дошла значительная часть ранних текстов. Немало ори
44 Научна литература по источниковедению поистине огромна, и сослаться здесь даже на основные работы не представляется возможным. Поэтому мы указываем лишь на труды, содержащие подробную информацию оботдельных источниках.
45 Подробнее см.: J.Gоnda. Vedic Literature (A History of Indian Literature, vol. 1, fasc. 1). Wiesbaden, 1975; Ригведа. Избранные гимны. Пер., коммент. и вступит. ст. Т.Я.Елизаренковой. М., 1972.
гинальных рукописей, очевидно, погибло из-за влажного индийского климата, большинство сочиненийизвестно в очень поздних списках.
Эпиграфика. Надписи — один из важнейших источников по истории и культуре древней Индии46: они часто бывают единственным датированным источником наших знаний о каком-либо периоде, явлении, событии. Так, эдикты царя Ашоки (III в. до н.э.) — единственные надежные и синхронные документы по истории правления этого царя и всей маурийской династии. Благодаря эпиграфическим материалам, как правило, решаются многие проблемы хронологии.
В отличие от повествовательной литературы (брахманские сутры и шастры) надписи обычно просто фиксируют определенные события и отдельные факты политической и культурной истории. Так, знаменитая надпись Рудрадамана из Джунагадха (150 г. до н.э.) рассказывает о сооружении водоема и ирригационных работах при Чандрагупте, Ашоке и Рудрадамане. Сведения о пожертвовании земель и различных дарах храмам от царей, чиновников, богатых мирян позволяют составить представление о реальных отношениях того времени. В противоположность памятникам литературы, которые неоднократно подвергались редактированию, эпиграфические документы более точно фиксируют дух и особенности своей эпо
хи47
. Они весьма ценны тем, что сообщают о синхронных или известных их авторам фактах, не восстанавливаемых по произведениям повествовательного характера.
Значение эпиграфических документов особенно возрастает, если их свидетельства получают подтверждение или находят аналогии в других памятниках словесности. Это дает возможность более полно реконструировать реальные факты прошлого и вместе с тем объективнее оценить сообщения письменных источников. Дл изучения государственного строя Маурийской империи, например, весьма важно совпадение материалов эдиктов Ашоки, «Артхашастры» и «Индики» Мегасфена48.
В то же время использование надписей связано с немалыми трудностями. Прочтение и перевод эпиграфических памятников, созданных много столетий назад и сохранившихся не полностью, весьма сложны. Большинство документов написано шрифтом брахми, как правило, текст не разделен на предложения и слова. Хотя с момента расшифровки Дж.Принсепом первых надписей на брахми прошло почти 150 лет, исследователи еще довольно часто сталкиваются с загадками при их прочтении и трактовке49. Нередко перед учеными встают проблемы датировки эпиграфических памятников. Особенности шрифта, языка и содержания текста помогают установить хронологические рамки источника, но границы эти порой столь широки, что ценность документа резко снижается. В тех же счастливых случаях, когда надпись содержит указание на время ее составления (чаще всего имя царя или дату по принятой эре), еематериалы сразу же приобретают особый интерес.
К числу недостатков эпиграфических памятников как источников по истории и культуре можно отнести наличие во многих из них панегирических элементов, иногда заслоняющих реальные события. Это типично прежде всего дл надписей — прашасти (панегирические и посвятительные), обычно прославляющих правителей и богатых дарителей. Однако и
46 См.: Д.С.Сиркар. Древние индийские надписи. — ВДИ. 1962, №3; D.С.Sircar. Indian Epigraphy. Delhi, 1965; онже. Select Inscriptions Bearing on Indian History and Civilization. Vol. 1. Calcutta, 1965; Vol. 2. Delhi, 1981; он же. Indian Epigraphical Glossary. Delhi, 1966; D.B.Diskalkar. Selections from Sanskrit Inscriptions (II–VIII cent. A.D.). Delhi, 1977. В распоряжении современных исследователей имеется множество древнеиндийских надписей, их фонд постоянно пополняется: помимо томов известного «Corpus Inscriptionum Indicarum» — публикации в различных периодических изданиях, прежде всего в «Epigraphia Indica», «Indian Antiquary», «Journal of the Epigraphical Society of India».
47 См., например: Т.R.Sharma. Personal and Geographical Names in the Gupta Inscriptions. Delhi, 1978; M.M.Sharma. Inscriptions of Ancient Assam. Gauhati, 1978; S.K.Maity, R.R.Mukerjee. Corpus of Bengal Inscriptions. Calcutta, 1967.
48 См.: Г.М.Бонгард-Левин. «Индика» Мегасфена и надписи Ашоки. М., 1960.
49 См.: C.S.Upasak. The History and Palaeography of Mauryan Brāhmī Script. Patna, 1960; Y.Вühler. Indian Palaeography. Calcutta, 1959; R.B.Pandey. Indian Palaeography. Varanasi, 1957; A.H.Dani. Indian Palaeography. Ox., 1963.
они иногда выступают ценным источником. Так, одним из самых важных документов гуптской эпохи (прежде всего для воспроизведения событий политической истории) является знаменита Аллахабадская надпись, которую связывают с годами правления царя Самудрагупты (IV в. н.э.). Этот своего рода панегирик, составленный сановником Харишеной в честь блистательных военных побед царя, содержит информацию о проведенных им походах, завоевании конкретных областей и т.д.
Существенная особенность большинства эпиграфических документов — их лапидарность, сравнительно незначительные размеры: многие включают лишь несколько строк. Это, вероятно, объясняется исключительной трудностью нанесени текста на такие «писчие материалы», как камень и металл, и характером древних надписей.
По содержанию они обычно подразделяются на государственные и частные. Среди первых те, что составлялись от имени правителей или государственных лиц, — царские указы, посвятительные и дарственные надписи о пожертвованиях земель, построек и т.д., а также мемориальные. Образцом последних может служить надпись царя Калинги Кхаравелы (I в. до н.э.), обнаруженна вХатхигумпхе (Орисса). В ней рассказывается о юности царя, его образовании, успехах в науке и искусстве, о коронации, затем последовательно, по годам, о его деятельности — строительстве храмов, каналов, военных походах и т.д. Автор надписи прославляет царя за его щедрость, смелость, воинские успехи.
Государственные надписи дают материал для изучения различных аспектов жизни древнеиндийского общества — политической истории, государственного управления, социально-экономических отношений и т.д. Письменна традиция выделяет несколько типов царских эдиктов и указов (раджа-шасана) — надписи, регистрирующие дары (дана-шасана), надписи в честь особых благочестивых деяний царя (прасада-шасана) ит.д. Сохранилось множество дарственных надписей — о дарении царем религиозных сооружений (пещер, ступ, храмов) отдельным монахам, группам монахов, сектам и т.п.
Эпиграфические документы нужно различать и по материалу, на который они нанесены. Чаще всего тексты высекались на камне (скалах, колоннах, плитах, кирпичах), металле (пластинках), керамике, дереве и, реже, кости. Древние надписи, сделанные на дереве, из-за влажного индийского климата до нас не дошли. Крайне мало документов сохранилось и на древесной коре. Судя по сообщениям грекаНеарха и шастр, в древности писали и на тканях.
Материалом для письма служили и пальмовые листья. Очевидно, на них первоначально наносились царские и частные документы, а затем уже наиболее важные из них высекались на камне. Бóльшая часть древних документов на пальмовых листьях исчезла. Сохранились лишь немногие (относительно позднего времени) из Северной Индии (Кашмир), а также ряд манускриптов за пределами страны, прежде всего в Центральной Азии (преимущественно буддийские тексты).
Уже говорилось, что в основном древнеиндийские надписи выполнены шрифтом брахми. Его происхождение — до сих пор одна из трудных загадок, но ясно, что за долгую историю индийской письменности брахми прошел несколько этапов развития. С III в. до н.э. на Северо-Западе Индии получил распространение и шрифт кхароштхи.
Ряд надписей индо-греческих правителей и даже отдельные надписи эпохи Ашоки были составлены на греческом. Арамейское письмо употреблялось в тех областях СевероЗападной Индии которые некогда были провинцией Ахеменидской империи. Им была выполнена и часть эдиктов Ашоки — в «западных областях» его империи (совр. Афганистан). Кроме того, в последние годы в руки ученых попали билингвы (эдикты Ашоки на греческом и арамейском).
Самыми древними эпиграфическими документами на «старотамильском» языке являются обнаруженные в Тамилнаде посвятительные надписи, выполненные особым южным вариантом брахми и относящиеся к II–I вв. дон.э. (их издатель И.Махадэван называет эти надписи «тамило-брахми»). Полагают, что это письмо легло в основу тамильского и других позднейших южноиндийских шрифтов. Широкое распространение тамили относится уже к эпохе раннего средневековья.
Из дошедших до нас надписей древнейшие составлены на разговорных языках — пракритах, которые причисляются исследователями к среднеиндийским. Сначала их употребляли только в устной речи, а затем стали пользоваться ими для записи текстов (примерно с IV–III вв. дон.э.)50. На пракритах были составлены эдикты Ашоки; язык их отдельных версий в определенной мере отражал специфику и особенности местных диалектов51. В эпиграфических документах Северной Индии санскрит начали применять во второй половине I в. до н.э. и особенно широко лишь с конца III в. н.э. В Южной Индии санскритские надписи появились позже — в конце III — начале IV в., хотя влияние санскрита прослеживается и в более ранний период.
Надписи иидо-парфянского и кушанского периодов демонстрируют смешение пракритских и санскритских форм52. Ряд документов был составлен на так называемом гибридном санскрите53. Санскрит последовательно вытеснял пракриты, но они еще долго бытовали, прежде всего в частных документах как своего рода народные наречия. Государственные эдикты все чаще писались на санскрите, который искусственно вводился многими правителями. При Гуптах (IV–VI вв. н.э.) он стал основным языком эпиграфических документов.
Среди неиндийских памятников нужно отметить клинописные надписи ахеменидских правителей, в первую очередь Дария I. В них упоминаются некоторые области СевероЗападной Индии, входившие тогда вперсидскую империю.
Существенные материалы по истории древней Индии дает археология. Для некоторых периодов ее данные выступают важным дополнением к письменным и эпиграфическим свидетельствам, но для ряда эпох они — единственный источник наших знаний54. Огромный по времени период — от складывания первых человеческих коллективов на Индостане и до появления древнейших письменных памятников — восстанавливается по материалам археологии. Благодаря ей мы узнаем о хозяйственной деятельности самых ранних обитателей страны, об их материальной и духовной жизни. С помощью археологических данных решаются и важнейшие этногенетические проблемы.
Древнейшая цивилизация Индии — хараппская — пока реконструируется почти целиком на основе археологических свидетельств, причем эти свидетельства настолько существенны, что позволяют проследить этапы развити хараппской культуры, ее возникновение и упадок, наметить особенности политической организации и образажизни населения.
Особый интерес представляют раскопки многослойных поселений и городов, упоминаемых в письменных источниках и игравших важную роль в историческом развитии страны (одна из широко обсуждаемых проблем — соотнесение археологического материала со свидетельствами эпоса)55. Исследования, например, в Хастинапуре, известной по эпосу, вскрыли слои от середины II тысячелетия до н.э. и до средневековья. Ученые смогли определить главные этапы в истории поселения, проверить историчность ряда сообщений «Махабхараты». Теперь мы знаем о судьбе Хастинапуры и в период создания крупных государств в долине Ганга в VI–III вв. до н.э. Весьма результативной оказалась работа экспедиции Б.Б.Лала в Шрингаверапуре (в 35 км отАллахабада), упоминаемой в «Рамаяне».
50 Между санскритом как одной из разновидностей древнеиндийского языка и среднеиндийскимп языками не существует непосредственной преемственности, однако разговорные среднеиндийскно языки оказали влияние на санскрит (подробнее см.: В.В.Иванов, В.Н.Топоров. Санскрит. М., I960; В.В.Вертоградова. Пракриты. М., 1978; S.К.Chatterji, A.Sen. A Middle Indo-Aryan Reader. P. 1–2. Calcutta, 1960; F.Edgerton. Prakrit underlied Buddhist Hybrid Sanskrit. — BSOAS. 1937, vol. 8).
51 См.: M.A.Mehenda1e. Historical Grammar of Inscriptional Prakrits. Poona, 1948.
52 См., например: H.Lüders. Mathurā Inscriptions. Göttingen, 1961.
53 См.: Th.Damsteegt. Epigraphical Hybrid Sanskrit. Leiden, 1978.
54 Подробнее см.: H.D.Sankalia. Indian Archaeology Today. Delhi, 1979; on же. New Archaeology; Its Scope and Application in India. Lucknow, 1977; он же. A Source Book of Indian Archaeology. Vol. 1. Delhi, 1979; K.Dilip Сhakrabarti. The Development of Archaeology in the Indian Subcontinent. — «World Archaeology». 1982, vol. 13, №3.
55 См.: Н.D.Sankalia. Ramayana: Myth or Reality. Delhi, 1973; Mahābhārata. Myth and Reality — Differing Views. Delhi, 1976.
Исключительную научную ценность имели итоги многолетних раскопок под руководством Дж.Маршалла в Таксиле — крупном городе и торговом центре Северо-Западной Индии (совр. Пакистан). Удалось восстановить его историю на протяжении веков, решить неясные до того вопросы политического статуса города, его роли в отдельные периоды истории страны. Полученные сведения позволяют судить об экономике Таксилы, ее торговле, связях с другими странами56. Археологические данные, таким образом, заполнили значительные лакуны впредставлениях о северо-западных областях Индостана.
Для реконструкции ранней истории Восточной Индии большой материал дали раскопки в Каушамби, Раджагрихе, Паталипутре, Ахиччхатре, Тамралипти (совр. Тамлук) и прочих местах57. Раскопки в Арикамеду (Южная Индия) установили существование римской фактории, подтвердив сообщения письменных источников о тесных контактах древней Индии с Римом58.
С каждым годом в Индии и Пакистане все шире развертываютс археологические исследования, обогащающие науку новыми материалами. И не случайно историки все чаще прибегают к помощи археологии. Ученые, занимающиес историей и культурой древней Индии, обращаются также к памятникам искусства и архитектуры (живопись, скульптура, жилые постройки, храмы) ит.д. Фрески Аджанты, скажем, рассказывают не только о культуре, но и об обычаях, этническом составе населения, а скульптурные изображения на воротах, окружающих знаменитую ступу в Санчи, — о повседневной жизни и социальных отношени
ях59
.
Данные нумизматики — тоже весьма надежный источник. Ведь значительное число монет можно датировать довольно точно или соотнести с тем или иным историческим периодом. Нумизматика нередко помогает и установлению хронологии археологических комплексов.
Ученые исследуют изображения и легенды на монетах, металл, из которого они сделаны, вес и форму, прослеживают, как небольшие куски металла, служившие средством обмена, постепенно превращаются в монеты правильных форм и определенного веса. К настоящему времени создана строгая их классификация в зависимости от металла, веса, формы, районов распространения, что дает возможность анализировать нумизматический материал; удается определить типы монет, связанные с конкретными этапами древнеиндийской истории.
Материалы нумизматики особенно ценны для воссоздани политической и экономической истории страны. Примечательно, что событи политической жизни индо-греческого и кушанского периодов в немалой степени восстановлены на основании нумизматических данных.
Ареал распространения различного типа монет может указывать на территориальные границы политического образования. Таким путем ученые стараютс установить границы Кушанской империи, империи Сатаваханов и т.д. Свидетельства нумизматики зачастую оказываются единственным источником, более достоверным иногда, чем даже письменные памятники. Без ее материалов не были бы прочитаны многие интереснейшие страницы политической истории древней Индии. Однако значение нумизматики шире: с ее помощью мы можем составить представление и о других сторонах жизни общества и государства, прежде всего об уровне экономического развития страны. Сам факт появления монет служит в этом смысле известным показателем. Изучение их позволяет в общих чертах определить степень
56 См.: J.Marshall. Taxila. Vol. 1–3. Cambridge. 1951; Г.Ф.Ильин. Древний индийский город Таксила. М., 1958.
57 См.: Y.D.Sharma. Exploration of Historical Sites. — AI. 1953, №9; A.Ghosh. Rajgir 1950. — AI. 1951, №7; G.R.Sharrma. The Excavations Kauśā�bī, 1957–1959. Allahabad, 1960; A.S.Altekar, V.Mishra. Report on Kumrahar Excavations 1951–1955. Patna, 1959.
58 См.: W.Wheeler. Arikamodu. An Indo-Roman Trading-Station on the East Coast of India, — AI. 1946, №1; India and Italy.
59 См., наиример: J.Marshall. Guide to Sāñ
chi. Delhi, 1936; G.Yazdani. Ajanta. Vol. 1–3. Ox., 1930–1946; S.С.Kala. Bharhut Vedika. Allahabad, 1951.
развития товарно-денежных отношений, а отсюда уточнить и другие вопросы — направление и характер торговых связей (наличие местных и иностранных монет, влияние иноземного чекана), а следовательно, и меру чужеземного воздействия в целом. Материалы нумизматики очень полезны и при изучении культуры и религии тех или иных периодов древнеиндийской истории, являются источником дляфилологов и палеографов.
Письменные памятники древней Индии довольно разнообразны — эпические поэмы, астрономические трактаты, драмы, буддийские притчи, брахманские шастры, пураны и т.д. Все эти тексты датируютс весьма условно, и их соотнесение с конкретной исторической эпохой вызывает большие трудности и чревато опасностью серьезных ошибок. Далеко не каждый письменный памятник может быть источником для исторического исследования. Кроме того, несмотря на успехи индологии, многие из них фактически еще не введены в научный оборот.
Из дошедших до нас сочинений древнейшими являются веды — священные тексты, которые традиция рассматривала как шрути (услышанное) и считала результатом божественного откровения в противоположность преданию смрити (запомненное), куда входят более поздние сборники этико-правовых предписаний, ритуальные тексты.
Обширную ведийскую литературу обычно подразделяют на несколько групп. К первой относят самхиты — сборники гимнов, заклинаний и молитв. Сохранилось четыре таких сборника — «Ригведа» (гимны), «Самаведа» (песнопения), «Яджурведа» (жертвенные формулы и толкования) и «Атхарваведа» (магические формулы). Каждому из четырех сборников, согласно традиции, соответствуют брахманы — прозаические объяснения более ранних текстов и ритуальных формул, араньяки (букв. «лесные книги») — наставления для отшельников и людей, временно удалившихся в леса, и упанишады — религиозно-философские трактаты.
Значение ведийской литературы для исследователей древней Индии поистине огромно60. Она дает знания об историческом периоде, связанном с расселением индоарийских племен в Северной Индии, освоением долины Ганга, эволюцией политического и общественного стро этих племен, возникновением государственности и т.п.61
Датировка ведийских сочинений — задача чрезвычайно сложная. Абсолютная хронология, как правило, не установлена. Отдельные сочинения не представляют собой однородного целого: они складывались в течение длительного периода в разной этнической среде, устно передавались из поколения в поколение, подвергались обработке и редактированию, т.е. вобрали в себя различные по времени тексты. К тому же существует огромный временной разрыв между оформлением устных собраний и их записью.
Немалые трудности сопряжены с необходимостью адекватного понимания смысла текстов62. Комментарии, выполненные в рамках той же ведийской традиции, далеко не всегда способствуют его уяснению63. Наконец, чрезвычайно архаичен язык ведийских сочинений — ведийский санскрит64.
Самой ранней и важной из самхит является «Ригведа» — своего рода антология гимнов, обращенных к богам, собрание молитв и мифологических сюжетов. Текст ее известен нам врецензии, включающей десять мандал (книг) — 1028 гимнов.
Мнения ученых по поводу датировки сборника весьма различны. Некоторые исследователи (главным образом индийские) относят время его создания к III и IV тысячелетиям до н.э. или даже к еще более отдаленной эпохе65. В настоящее время на основании лингвистических данных сведение гимнов в сборник датируется рубежом II и I тысячелетий дон.э.,
60 Основную литературупоследних лет см.: R.N.Dandekar. Vedic Bibliography. Vol. 3. Poona, 1973.
61 P.L.Bhargava. India in the Vedic Age. Lucknow. 1971; A.Ch.Das. Rigvedic India. Delhi, 1971; G.S.Ghurye. Vedic India. Delhi, 1979.
62 См.: В.Г.Эрман. Очерки истории ведийской литературы. М., 1980.
63 См., например: В.С.Семенцов. Проблемы интерпретации брахманической прозы. М, 1981.
64 См.: Т.Я.Елизаренкова. Грамматикаведийского языка. М., 1982.
65 Список основной литературы приведен в кн.: J.Gоnda. Vedic Literature.
хотя некоторые гимны или их части (речь идет об отраженных в них идеях и представлениях) восходят, вероятно, к периоду индоиранской и индоевропейской общности.
Как единый памятник «Ригведа» складывалась на территории Индии, но отдельные тексты связаны и с районами, по которым двигались индоарийские племена. Особая близость ее обнаруживается с иранской «Авестой». Очевидно, эта самхита сложилась не в единой этнической среде, она явилась результатом историко-культурного синтеза племен, в том числе и неарийских. Один из ранних интерпретаторов «Ригведы», Яска (не позднее 500 г. до н.э.), в своем труде «Нирукта» отмечал, что гимны были собраны воедино, когда устная традици передачи их стала ослабевать.
Исследование содержания «Ригведы» (прежде всего топонимов и гидронимов) позволило сделать вывод, что наиболее возможным районом оформлени гимнов был Восточный Пенджаб (или, точнее, округ Амбала). Впрочем, эти границы тоже условны, и порой по этому вопросу высказывались и высказываются иные мнения.
Можно установить лишь относительную хронологию тех или иных частей сборника. Определенное единство демонстрируют гимны II–VII мандал, получившие название «фамильных», поскольку их авторство приписывается конкретным жреческим родам. Эти тексты рассматриваются сейчас как древнейшие и традиционно называются центром всего собрания. Точки зрения по поводу времени появления IX мандалы различны. Некоторые ученые считают ее одной из самых ранних частей сборника, т.к. она связана с обрядами, где главную роль играет возлияние напитка сомы, которому придается особое значение и в «Авесте». Но эта мандала по своему составу неоднородна: ряд гимнов действительно очень древнего «облика», другие производят впечатление «более молодых». Из остальных мандал наиболее поздней является X, которая, как полагают исследователи, была включена в «Ригведу» после оформления ее основного текста. Крупнейший знаток ведийской литературы А.Хиллебрандт считал, что специфика X мандалы объясняется сложением многих ее гимнов в иной этнокультурной среде.
Содержание памятника весьма разнообразно. Наряду с гимнами, обращенными к богам, он включает космогонические, свадебные и похоронные гимны. Большое значение для историков имеют гимны, связанные с повседневной жизнью населения (скажем, об игре в кости); правда, и в молитвенных можно найти много «исторического» материала (например, в гимнах о защите скота и т.д.).
Анализ «Ригведы» позволяет ученым воссоздавать политическую организацию и социальные отношения ранневедийской эпохи, хозяйственную деятельность населения, обычаи и нравы, проследить процесс возникновени классового общества и государства, хотя, понятно, многие стороны жизни этой далекой эпохи остаются недостаточно ясными66. Теперь благодаря успешным исследованиям индийских археологов появилась возможность соотносить «ригведийский материал» с памятниками материальной культуры.
Ученые стремятся выявить представления о природе и мире, определить уровень культурного развития ведийских индийцев, систему космогонических идей, зачатки философских знаний67. В текстах «Ригведы» нашли отражение и конкретные исторические факты — соперничество между индоарийскими племенами, их борьба с неарийскими этносами, расселение ведийских коллективов и освоение ими новых территорий. Историзмом проникнут, например, рассказ о битве Судаса, царя бхаратов, с десятью правителями. В гимнах поется о царях, народах и племенах, о событиях прошлого, но их соответствие реальным фактам в большинстве случаев установить пока невозможно. Исследование фонда неарийских слов в «Ригведе» (и дравидийской и мундской этимологии), а также описаний неариев, их обычаев, верований дает очень важный материал но проблеме генезиса древнеиндийской цивилизации68.
66 К.S.Macdonald. The Brahmanas of the Vedas. Delhi, 1979; The Vedic Ago (History and Culture of the Indian People, vol. 1). L., 1951; P.Basu. Indo-Aryan Policy. Rigvedic Period. Delhi, 1977.
67 R.N.Dandekar. Vedic Mythological Tracts. Delhi, 1979; on же. Exercises in Indology. Delhi, 1981.
68 См.: Aryan and Non-Aryan in India. Ann Arbor, 1979.
Особое место среди текстов ведийской литературы занимает «Атхарваведа», традиционно называемая «четвертой ведой»69. Этот памятник в целом сложился в более поздний период, чем первая из самхит, однако в нем сохранилось немало архаичного материала, который отражает представления иногда даже более древние, нежели зафиксированные в «Ригведе» (в частности религиозные представления племен, населявших Индию до прихода иидоарийцев). Допустимо полагать, что авторы некоторых текстов принадлежали к индоарийским племенам, непосредственно не связанным с теми, из которых вышли создатели «Ригведы» и других вед. Ряд гимнов «Атхарваведы», вероятно, возник в области, лежащей к востоку от районов составления «Ригведы». Окончательная редакция памятника произошла, видимо, в VII–VI вв. до н.э., хотя отдельные части, безусловно, датируются более ранним временем.
В гимнах «Атхарваведы» уже представлены религиозные и религиозно-философские идеи, получившие дальнейшую разработку в упанишадах70. В общей системе ведийской традиции этот сборник занимает особое место еще и потому, что в нем по сравнению с другими самхитами гораздо меньше заимствований из «Ригведы», но имеются весьма архаичные тексты, отсутствующие востальных сборниках.
Прежде были известны две версии «Атхарваведы» (Кашмирска Пайппалада и рецензия Шаунаки), однако недавно в Индии (в Ориссе) обнаружили новую редакцию текста, что открывает возможности для дальнейших исследований памятника. Находка новой редакции указывает и на широкий ареал распространени «четвертой веды».
По содержанию она отличается от трех других: здесь даны магические заклинания, использовавшиеся в повседневных обрядах, тогда как в прочих самхитах собраны гимны, читавшиеся при отправлении культа жрецами. Поэтому некоторые ученые полагают, что «Атхарваведа» меньше подвергалась брахманской обработке, чем другие веды, где ясно прослеживается огромное влияние жреческого сословия. Вернее было бы сказать, что если «Ригведа» ритуальной стороной как бы обращена к различным группам жрецов во главе с хотаром, то «Атхарваведа» нацелена на домашние обряды и домашнего жреца. В ее заклинаниях, относящихся к глубокой древности, полнее отражены анимистические представления, вера в «шаманов». Ее текст вобрал элементы народной поэзии. Особый характер памятника был причиной того, что жречество в течение долгого времени не признавало его священным текстом.
Магические гимны «Атхарваведы» проливают свет на различные стороны жизни древнеиндийского общества — политическую организацию, социальные и семейные отношения, быт, хозяйственный уклад и т.д.71 Таковы, например, гимны о благополучии человека, позволяющие судить о хозяйственной деятельности, развитии земледелия и ремесла, гимны о «единогласии в собрании» и успехах правителя (данные, касающиеся политической жизни и роли народных собраний), защите брахманов (свидетельства о «деятельности» жречества), свадебные тексты (семейные отношения), заклинани против болезней (данные о состоянии медицинских знаний), «астрономические сюжеты» и др.
Ценность остальных двух сборников — «Самаведы» и «Яджурведы» — как исторических источников гораздо меньше. Эти, по определению Я.Гонды, крупнейшего специалиста по ведийской литературе, «литургические самхиты» не так оригинальны, поскольку в большей своей части повторяют «Ригведу».
Следующий раздел ведийской литературы составляют прозаические трактаты — брахманы, толкующие ритуалы и подробно объясняющие систему жертвоприношений («шраута ритуалы», связанные преимущественно с жертвоприношением сомы). Эти тексты ознаменовали наступление новой эпохи в истории древнеиндийского общества, того этапа в развитии ведийской культуры, когда интенсивно складывалась сословно-кастовая система, повысилась роль брахманства и на первый план выдвинулась «пышная» обрядность. Время
69 См.: Атхарваведа. Избранное. Пер., коммент. и вступ. ст. Т.Я.Елизаренковой. М., 1976.
70 См.: N.J.Shende. The Religion and Philosophy of the Atharvaveda. Poona, 1952.
71 Historical and Critical Studies in Atharvaveda. Ed. by Suryakant Bali. Delhi, 1981; V.W.Karambelkar. The Atharvavedic Civilization. NagPur, 1959.
оформления их можно условно отнести к VIII–VI вв. до н.э., иногда предлагают и более ранние даты72.
Брахманы довольно богаты сведениями о социальной, экономической, политической и культурной жизни, обычаях, организации семьи, но более всего они важны для изучения поздневедийской религии, для уяснени сдвигов, происшедших в верованиях и мировосприятии древних индийцев73. В некоторых текстах («Айтарея-брахмана», «Шатапатхабрахмана») описываются различные церемонии, причем не только чисто религиозные, например коронация правителя74. Их описания позволяют воссоздать ряд черт политической организации, уяснить статус правителей, роль народных собраний, положение отдельных социальных групп и т.д. Интересен сохранившийся в брахманах материал о географических знаниях древних индийцев, дающий возможность очертить и ареал распространения индоарийских племен в поздневедийскую эпоху. Особенно существенны свидетельства «Шатапатха-брахманы», связанной с долиной Ганга и восточными областямиБихара75.
Заключительную часть ведийской литературы образуют упанишады76. Они в отличие от брахман представляют собой религиозно-философские трактаты. Из огромного числа упанишад традиция выделяет 10–12 главных, сложившихся намного раньше остальных. Наиболее известны «Брихадараньяка» и «Чхандогья-упанишады». Их тексты датируются примерно VII–VI вв. дон.э. «Айтарея», «Каушитака», «Кена», «Тайттирия», «Катха», «Иша» и «Мундака» условно относятся к VI–IV вв. до н.э., а позднейшие из главных («Шветашватара», «Майтри», «Прашна» и «Мандукья») — к III–II вв. дон.э. Все они построены в форме бесед, рассуждений, поучений мудрецов, содержат и некоторые мифы. По мнению В.Рубена, более ста проповедников, отлица которых изложены тексты, были реальными лицами.
Данные упанишад важны для установления предпосылок возникновения буддизма и позднейших религиозно-философских систем. Собственно исторические материалы, особенно конкретные указания, в этих памятниках немногочисленны, но самые ранние из сборников служат источником, позволяющим создать картину духовной и социальной жизни поздневедийской эпохи, помогают в общих чертах проследить изменения, происшедшие в индийском обществе в VII–IV вв. до н.э. (прежде всего дальнейшее развитие государственности, образование первых крупных государств в долине Ганга, повышение роли кшатриев и т.д.).
К ведийской литературе примыкает богатая литература сутр (букв. «нить», а также лаконичное предписание, сжатое правило), сочинения, которые толкуют вопросы религии, философии, науки, этики, повседневной жизни77. Она относится к священному преданию (смрити). Сутры называют иногда «ведангой» (букв. «часть вед»), но, по традиции, они не входят в собственно ведийский «канон», а интерпретируют ряд вопросов, существенных для уяснения ведийских текстов. В ведангу включаются ритуал, этимология, грамматика, фонетика, метрика и астрономия. Мы не всегда располагаем подробными текстами по этим дисциплинам; иногда приходится довольствоваться лишь краткими сведениями, почерпнутыми из более поздних сочинений.
72 См.: J.Gоnda. Vedic Literature, с 360.
73 А.С.Banerjee. Studies in the Brāhma�as. Delhi, 1963; H.W.Вodewitz. Jaiminīya Brāhma�a I.1–65. Leiden, 1973; W.Rau. Staat und Gosellschaft im alten Indien nach den Brāhma�a-Texten dargestellt. Wiesbaden, 1957; С.V.Devasthali. Religion and Mythology in the Brāhma�as with the Particular Reference to Śatapatha-Brāhma�a. Poona, 1965; G.U.Thite. Sacrifice in the Brāhma�a-Texts. Poona, 1975.
74 См.: J.C.Heesterman. The Ancient Indian Royal Consecration. The Hague, 1957.
75 См.: К.Mylius. Geographische Untersuchungen zur Entstehungsgegend des Śatapatha-Brāhma�a. — «Wissenschaftliche Zeitschrift K.Marx Universität». Lpz., 1965, Bd 14; см. также: S.Shгava. A Comprehensive History of Vedic Literature. Brāhma�a and Aranyaka Works. Delhi, 1977.
76 Научна литература по упанишадам очень значительна, укажем лишь на некоторые общие работы: P.Deussеn. Die Philosophie des Upanisliades. Lpz., 1920; H.Oldenberg. Die Lehre der Upanishaden und die Anfänge des Buddhismus. Göttingen, 1923; S.Radhakrishnan. The Philosophy of the Upanishads. L., 1955; W.Ruben. Die Philosophen der Upanishaden. Bern, 1947; он же. Studies in Ancient Indian Thought. Calcutta, 1966; A.A.Keith. The Religion and Philosophy of the Veda and Upanishads. Cambridge (Mass.), 1925 (Delhi, 1969).
77 Основную литературусм. в кн.: J.Gonda. The Ritual Sutras. Wiesbaden, 1977.
К веданге относятся и весьма многочисленные трактаты, касающиеся ведийского ритуала, — кальпасутры; они, как правило, подразделяются на шраутасутры, грихьясутры и примыкающие к последним дхармасутры. Шраутасутры содержат предписания относительно обряда возлияни священного напитка сомы и жертвоприношений. Эти наиболее древние тексты обычно датируют 800 (700)–400 гг. до н.э. Исследователь истории и культуры находит в этих памятниках данные о культе и религии78. Еще более репрезентативны свидетельства грихьясутр — сборников наставлений по домашним обрядам79. Здесь описаны церемонии, связанные с жизнью домохозяина. Наиболее древние грихьясутры относятся к тому же периоду, что и шраутасутры, однако некоторые из них несомненно более поздние.
Дхармасутры по содержанию шире, чем грихьясутры, — включают предписаний, затрагивающие домашние обряды и правила семейной жизни, регулируют социальную жизнь человека, касаются положения различных групп населения, их взаимоотношений с государством и т.д.80 Ученые относят эти собрания ко второй половине I тысячелетия дон.э., чаще всего к VI–III вв. дон.э., но и впоследнем случае принятые даты весьма условны.
На основе сутр постепенно возникла обширная литература шастр — научные и политические сочинения, а также сборники наставлений этического и этико-правового характера — дхармашастры. Брахманская доктрина, отраженная в них, нередко находит прямые аналогии с идейным содержанием сутр, но материал первых более систематизирован и отличается стройностью изложения. Для лучшего запоминания они нередко писались стихами (шлоками). В шастрах представлены многие традиционные концепции, и потому предлагаемые даты составлени конкретного сочинения еще не служат показателем синхронности зафиксированных внем данных.
Литература шастр постоянно привлекала внимание ученых богатством и разнообразием материала, чрезвычайно существенного для воссоздани различных сторон жизни древнеиндийского общества и государства81. Эти тексты неоднократно издавались, переводились, анализировались. Тем не менее до сих пор продолжает оставатьс весьма приблизительной их датировка. Исследователи часто не могут точно соотнести свидетельства того или иного сочинения с определенной эпохой. Известные трудности возникают и в связи со специфичностью литературы шастр. Они несут следы влияния брахманской идеологии, брахманских норм и установлений. И все же, несмотря на явную тенденциозность, шастры отразили особенности своей эпохи, опирались зачастую на реальные явления и факты, зафиксировали также нормы обычного права и наиболее прочные традиции.
Значение термина «дхарма» очень широко, причем смысл его неодинаков для разных эпох и меняется в зависимости от жанра литературы. Под этим словом обычно понималась совокупность этических норм, которыми должен был руководствоваться индивид в повседневной жизни. Дхармашастры были своего рода кодексами, брахманскими сборниками поучений и предписаний для членов различных социальных групп. Вместе с тем указанные тексты содержат и правовые нормы (в том числе в области уголовного и гражданского права), сложившиеся врезультате длительной практики государственного управления.
Создавались эти сборники определенными брахманскими школами, претендовавшими на общеиндийскую значимость, имевшими, возможно, только локальное значение. Однако современный ученый вынужден принимать во внимание их свидетельства при анализе явлений общеиндийского порядка.
78 См.: R.N.Shагma. Culture and Civilization as Revealed in the Srautasfitras. Delhi, 1977.
79 См.: V.M.Apte. Social and Religious Life in the Grihya-sūtras. Bombay, 1954; H.Oldenberg. The Grihyasūtras. Ox., 1886–1892, переиздана в Дели в 1964 г.
80 Р.V.Kane. History of Dharmaśāstra (Ancient and Mediaeval Religions and Civil Law). Vol. 1–5. Poona, 1930–1962; S.С.Banerjee. Dharma Sūtras. A Study in their Origin and Development. Calcutta, 1962.
81 См.: J.D.M.Derrett. Religion, Law and the State in Indian. L., 1968; он же. History of Indian Law (Dharmaśāstra). Leiden, 1973; он же. Dharmaśāstra and Juridical Literature. Wiesbaden, 1973; P.V.Kane. History of Dharmaśāstra; H.Losch. Rājadharma. Bonn, 1959; R.Lingat. The Classical Law of India. Berkeley, 1973; L.Sternbach. Juridical Studies in Ancient Indian Law. Delhi, 1965–1967; он же. Bibliography of Dharma and Artha in Ancient and Medieval India. Wiesbaden, 1973; он же. Bibliography of Kau�ilīya Arthaśāstra. Hoshiarpur, 1973.
Как говорилось, подобные сочинени входят в разряд смрити и иногда их обозначают этим термином. Традиция называет разное число сборников дхармашастр — 18, 19, 21, иногда 36 или 57 ит.д. Они заметно различаются по размеру и времени составления. Самые известные из них — «Манавадхармашастра», или «Ману-смрити», «Яджнавалкья-смрити» и «Нарада-смрити».
«Ману-смрити» часто именуют «Законами Ману», хотя это не совсем точно передает смысл санскритского наименования82. Исследователь этого текста Г.Бюлер датировал источник II в. дон.э. — II в. н.э., и данная точка зрения была принята большинством ученых. Допустимо предположить, что текст подвергался редактированию и переработке: в нем нетрудно выделить древние части и позднейшие добавления, а нередко и противоречивые сообщения, однако ясно, что составитель опирался на более ранние сочинени дхармической литературы.
Сборник состоит из 12 глав, в которых рассказывается о сотворении мира, занятиях сословий, правах и обязанностях домохозяина, праве наследования, функциях царя, принципах его политики и государственном управлении, совершении различных обрядов; даются наставления для отшельников и аскетов, перечисляются нормы праведного образа жизни и т.д. Наибольший интерес для историка представляют свидетельства о положении отдельных социальных групп, в том числе шудр, а также рабов и наемных работников, о статусе четырех сословий-варн, судопроизводстве, налоговой системе и пр. «Ману-смрити» восходит к более древней традиции дхармасутр; особенно подробно разбираются нормы поведения членов четырех варн, правовой же материал, столь детально изложенный в ряде поздних дхармашастр, здесь еще нестал центральным.
«Предписания Ману» были в Индии очень популярны и многократно комментировались вплоть до XVIII в. Толкования комментаторов служат подспорьем для правильного понимания трудных отрывков оригинала. В течение длительного времени самым ранним и авторитетным считался Медхатитхи (IX в.), но в 1975 г. английский ученый Дж.Д.М.Дерретт издал текст Бхаручина, отнеся его к V–VI вв.83
«Яджнавалкья-смрити» возникла позднее «Ману-смрити». Лучший знаток дхармашастр, индийский ученый П.В.Кане датирует это сочинение I в. дон.э. — III в. н.э. Последняя дата кажется наиболее вероятной. (Впрочем, здесь, как и у Ману, есть сведения, относящиеся к ранней эпохе.) Материал более систематизирован, почти отсутствуют повторения. «Яджнавалкья-смрити» заметно меньше по объему, нежели «Ману-смрити» (немногим свыше тысячи шлок по сравнению с 2650), хотя в ней затрагиваются примерно те же проблемы. Четче прослеживается внимание к вопросам судопроизводства — вьявахара, тщательно разработаны правовые установления. Если у Ману они являлись частью раджадхармы (свод обязанностей царя), то у Яджнавалкьи оба раздела имеют самостоятельное значение. Сохранился ряд комментариев на этот текст (самый ранний — Вишварупы, IX в.), помогающих попять трудные отрывки и термины.
Акцентирование правовой тематики ярко отразилось в «Нарада-смрити», несмотря на то что 50 стихов сборника точно совпадают с текстом Ману и многие сходны по содержанию84. По-видимому, составители сборника Нарады опирались на хорошо знакомые им «Предписания Ману». Вместе с тем между текстами существует и различие. «Нарадасмрити» меньше по объему: в подробной редакции 1028 стихов. Лаконизм и строгая систематизация материала не помешала более детальному (по сравнению с Ману) изложению некоторых положений; отдельные вообще встречаются только здесь. Сопоставление текстов Нарады и Яджнавалкьи свидетельствует о более позднем возникновении первого — условно в IV–V вв. Центральное место в нем отведено вопросам права, судебной процедуре, описа
82 См.: Законы Many. Пер. с санскрита С.Д.Эльмановича, пров. и испр. Г.Ф.Ильиным. М., 1960; N.V.Banerjee. Studies in the Dharmaśāstra of Manu. Delhi, 1980.
83 См.: J.D.M.Derrett. Bhāruci’s Commentary on the Manusm�ti. Wiesbaden, 1974.
84 См.: M.M.Patkar. �ārada, Brhaspati and Kātyāyana. A Comparative Study in Juridicial Procedure. Delhi, 1978.
нию функций судебного органа — сабхи, сделкам, показаниям свидетелей и т.д.; этические предписания отступили на второй план. Поэтому «Нарада-смрити» может быть названа уже юридическим сборником.
Среди источников по истории и культуре древней Индии особняком стоит «Артхашастра». С момента находки рукописи индийским ученым Р.Шамашастри в начале XX в. и до настоящего времени этот памятник неизменно привлекает внимание исследователей85. Такой интерес к трактату объясняется исключительным богатством сведений о жизни древнеиндийского общества — государственном устройстве, методах управления, политике царя, системе судопроизводства, некоторых аспектах экономики, культуры и т.д. Данные «Артхашастры» очень часто используются при изучении эпохи Маурьев (IV–II вв. дон.э.), ибо составление ее приписывают Каутилье, или Чанакье, — по традиции, советнику царя Чандрагупты (вопрос об идентификации Каутильи и Чанакьи дискутируется в научной литературе и пока не получил однозначного решения). Европейские и некоторые индийские исследователи относяттрактат к самому началу илипервым векам нашейэры.
По мнению ряда ученых, окончательная редакция «Артхашастры» была предпринята в III–IV вв. Вишнугуптой, который внес в текст ряд дополнений. Хотя стихотворные части трактата отличаются от прозаических по языку и содержанию (возможно, что они более древние), его можно рассматривать как цельное сочинение, а не как результат последующих добавлений и инноваций. Согласно Т.Р.Траутманну, который проанализировал, прибегнув к статистическому методу, стиль трактата, дошедший до нас текст вобрал различные сочинения по артхе86. По его мнению, три больших отдела — второй, третий, седьмой — отличны друг от друга и принадлежат, очевидно, разным авторам. Более поздний компилятор соединил несколько сочинений в одно, получившее название «Артхашастра». Поэтому едва ли допустимо определять хронологические границы всего памятника, правильней говорить о датировке его частей. Второй отдел Т.Р.Траутманн датирует серединой II в. н.э., а включение ряда сочинений в общий трактат — III в.
«Артхашастра» отразила традиции политических школ древней Индии и реальные условия жизни. Автор специально подчеркивает, что он составил свой труд «на основании извлечений из большей части тех руководств по политике, которые были созданы древними учителями» (Артх. I.1). Он опирался на длительную традицию артхашастры как «науки о политике», существовавшую независимо от традиций дхармы (дхармашастры) и восходящую к очень раннему времени. Более того, сравнение трактата с дхармашастрами показывает, что авторы последних при изложении политических вопросов основывались на традициях артхашастры.
По своему характеру сочинение Каутильи представляет собой собрание советов и предписаний царям для лучшего управления. Автор рисует идеальную, абстрактную картину, хотя, безусловно, он учитывал общественные и государственные явления своей эпохи. Эту особенность трактата необходимо иметь в виду при использовании его свидетельств. Наиболее оправданно, думается, привлечение его данных для подтверждения и иллюстрации тех явлений, о которых говорится в датированных документах, прежде всего эпиграфических87. Текст написан на санскрите, стиль весьма своеобразен, что затрудняет в ряде случаев четкое понимание смысла оригинала. Часто на помощь исследователям приходят комментарии, составленные, правда, значительно позднее самоготрактата.
Это сочинение многократно издавалось и переводилось на индийские и европейские языки; в 1959 г. опубликован русский перевод памятника. Важная веха в его изучении — но
85 См.: Артхашастра, или Наука политики. М. — Л., 1959; А.А.Вигасин. Источниковедческие проблемы изучения «Артхашастры». — ВДИ. 1972, №1; Е.Ritsсhl, N.Sсheteliсh. Studien zum Kau�ilīya Arthaśāstra. В., 1973.
86 Т.Trautmann. Kau�ilīya and the Arthaśāstra (A Statistical Investigation of the Authorship and Evolution of the Text). Leiden, 1971.
87 См.: Г.М.Бонгард-Левин. Индия эпохи Маурьев. М., 1973.
вое критическое издание (а также перевод), предпринятое индийским ученым Р.Кангле, который привлек ранее неизвестные рукописи икомментарии88.
Наряду с данными поздневедийской литературы существенным источником для исследования Индии I тысячелетия дон.э. служат материалы двух эпических поэм — «Махабхараты» и «Рамаяны», до сих пор почитаемых и любимых индийским народом. Это огромные по размерам произведения, разнообразные по содержанию, неоднородные по составу. Особенно велика по размерам «Махабхарата» (примерно 85 тыс. шлок): в 8 раз превышает «Одиссею» и «Илиаду», вместе взятые. Создавалась, складывалась и редактировалась она на протяжении длительного времени. Оформление основного сюжета происходило в середине I тысячелетия до н.э. (отдельные части, вероятно, более ранние), а письменная фиксаци поэмыотносится уже к первой половине I тысячелетия н.э.
Содержание «Махабхараты» столь многообразно, что она с полным правом может быть названа энциклопедией древнеиндийской жизни89. Исследователь находит здесь самые разные сведения — о государственном управлении, формах политической организации, социальных отношениях, экономическом развитии отдельных районов страны, нравах и обычаях населения, семейных отношениях, культуре — богатый этнографический и историкогеографический материал. Поэма особенно ценна для изучения истории индийской философии и религии, поскольку в ней отразился процесс возникновени основных религиозных, этических и философских идей, сложения принципиальных черт индуизма, культа богов Шивы и Вишну. Вводную часть VI книги «Махабхараты» составляет одно из важнейших религиозно-философских сочинений древней Индии, «Бхагавадгита», сыгравшая заметную роль в истории не только индийской религии, но и культуры в целом. Этот текст, очевидно, был включен вэпическую поэму значительно позднее, чем оформилось ее основное ядро.
Было бы неправильно говорить о достоверности описанных в эпосе конкретных событий, но некоторые стороны социальной жизни, общий дух эпохи удается восстановить с достаточной степенью надежности. Впрочем, надо помнить, что в произведении легко уживаются сообщения, касающиеся разных исторических периодов и форм исторического бытия, — свидетельства о родовых связях и прочной монархии, групповом браке и строгих нормах моногамной семьи и т.д. Однако в целом «Махабхарата» отразила тот этап в развитии древнеиндийского общества и государства, когда заметно усилилась роль военного сословия — кшатриев. Соперничеству их с брахманами за ведущее положение посвящено немало страниц поэмы. Период ее оформления совпал с процессом образования государств и крупных империй в долине Ганга, сложения сословно-кастового строя и т.д. Если учесть особый характер поэмы, ее не столь тенденциозно-брахманскую направленность, станет ясным ее исключительное значение, прежде всего для исследователей древнеиндийской культуры.
Редактированию подвергся и текст «Рамаяны», он претерпел существенные изменения. Уступая по размерам «Махабхарате» (24 тыс. шлок), «Рамаяна» беднее и историческими данными, хотя в ней тоже имеются сведения о государственном строе, общественных отношениях, повседневной жизни самых различных слоев населения — обитателей дворцов, горожан, сельских жителей и др.
Ученые не единодушны в вопросе об относительной хронологии обеих поэм. Полагают, что «Рамаяна» была создана позднее, но в ряде случаев она отразила более ранние события, идеи, представления. Некоторые считают, что и сюжет ее древнее основной сюжетной линии «Махабхараты». В последние годы индийские археологи работают над осуществлением специального проекта, цель которого — соотнести литературные свидетельства с материалами раскопок и проверить историческую достоверность сообщений эпоса. Ведутся исследования в одном из крупнейших городов древней Индии, Айодхье, — по традиции, столице государства царя Рамы, главного героя «Рамаяны».
88 Arthaśāstra of Kau�ilīya. Ed. and Tr. R. P. Kangle. Bombay, 1960–1965. 89 Подробнее см.: П.А.Гринцер. Древнеиндийский эпос. М., 1974.
Индологи, занимающиеся древним периодом, часто обращаются к пуранам — сборникам преданий и сказаний о богах, героях, царях и мудрецах90, содержащим разнообразные легенды о далеком прошлом, генеалогию богов, династические списки, рассказы о сотворении вселенной и повествования о народах, племенах, государствах. Эти циклы составляют, как правило, ядро сборников. Сейчас ученые располагают текстами 18 главных, наиболее авторитетных пуран и множеством (свыше 70) упапуран (младших пуран) — более поздних по времени и часто лишь повторяющих главные сказания. Пураны довольно велики по объему: только в главных насчитывается более 400 тыс. двустиший (шлок). Древнейшие из них — «Ваю-пурана», «Вишну-пурана» и «Матсья-пурана». В них отражены наиболее ранний круг представлений и центральные сюжетные линии этого жанра литературы в целом. Пураны были очень популярны в древней и средневековой Индии; многие их сказани легли в основу более поздних памятников и до сих пор воспринимаются индуистами как священные тексты.
Более ста лет прошло со времени первого перевода на европейский язык некоторых пуран, но и сейчас ученые не прекращают споров об их происхождении и хронологии. Нет пока единого мнения о ценности и достоверности их сведений. Г.Уилсон, пионер изучения пуран, считал эти произведения чисто религиозными и даже сектантскими, связанными исключительно с шиваизмом и вишнуизмом. Значение их как исторических источников долго отрицалось. Они рассматривались лишь в качестве сочинений по мифологии и религии. Постепенно отношение к пуранам менялось.
Были выявлены их древние корни, а сопоставление с материалами эпиграфики, нумизматики, литературой шастр показало ценность их свидетельств дл изучения индийской истории. Важная роль в этом принадлежит Ф.Е.Паргитеру, глубоко проанализировавшему их исторические данные. Пураническая литература действительно содержит довольно много легендарных сообщений, существенных в первую очередь при изучении мифологии; немало тут и материала по религии. Вместе с тем в пуранах имеются данные об общественных отношениях, политической организации древних индийцев, их духовной жизни, традициях; сведения, полезные для решения проблем исторической географии и этногенеза. В ряде случаев их материал является единственным источником, позволяющим воссоздать политические события и хронологию.
Можно полагать, что задолго до сложения пуранических циклов индийские барды исполняли баллады о царях и мудрецах, сотворении мира и подвигах героев. Эти баллады и предания затем составили единые собрания. Иначе говоря, ядро сказаний восходит к очень раннему периоду, а их оформление в целостные повествования о древности совершалось на протяжении веков; редактирование осуществлялось разными школами. Поэтому здесь встречаются данные, относящиеся к I тысячелетию дон.э. и к началу II тысячелетия н.э. Тексты наиболее древних из дошедших до нас пуран датируются IV–VI вв.
Многие десятилетия исследователи истории и культуры древней Индии опирались, как правило, на сочинения брахманской литературы и почти совсем игнорировали буддийские и джайнские тексты — результат общего традиционного подхода к индийской культуре, рассматривавшейся с позиций брахманской образованности. Даже в конце XIX в. в европейской науке преобладала точка зрени о второстепенной роли буддизма и буддийской культуры.
Широкое распространение таких взглядов было связано и со слабой изученностью оригинальных письменных памятников буддизма и джайнизма. Открытие текстов на языке пали, а затем санскритских буддийских сочинений в Индии (Кашмир) и Центральной Азии заставило ученых пересмотреть свои взгляды на значение буддизма в истории древней Индии и всего Востока. Однако еще долго представители палийской, или южной, школы ут
90 См.: R.С.Hazra. Studies in the Purā�ic Records on Hindu Rites and Customs. Calcutta, 1940; S.Muzafer Ali. The Geography of the Purā�as. Delhi, 1973; R.Patil. Cultural History from the Vāyu-PurPurā�a. Poona, 1946; F.E.Pargiter. Ancient Indian Historical Tradition. Delhi, 1972 (Reprint).
верждали, что только сочинения на пали и буддийский канон на этом языке отражают древнейшее учение и могутсчитатьс авторитетными источниками.
Эта позиция критиковалась многими исследователями, в том числе такими крупными, как И.П.Минаев, В.П.Васильев, Г.Керн, Ф.И.Щербатской, Л. де ла Валле-Пуссэн, Ж.Пшылуски, С.Леви, Ф.Веллер. По их мнению, нельзя рассматривать дошедший до нас палийский канон как аутентичный учению Будды. Не оставалось сомнения, что без тщательного анализа санскритских буддийских текстов и их тибетских и китайских переводов невозможно изучение буддизма, буддийской философии и древнеиндийской культуры в целом.
В настоящее время доказано существование канонов различных буддийских школ. Соответствующая литература создавалась не на одном языке. Уже сейчас известны фрагменты сочинений на «гибридном», или условно «буддийском», санскрите и ряде пракритов. Палийский канон — лишь редакция южной хинаянской школы тхеравадинов (стхавиравадинов). Но поскольку он сохранился в наиболее полной форме, именно к нему и обращаются для характеристики канонической литературы.
Буддийские сочинения непосредственно связаны уже с датированным периодом индийской истории, многие события раннего буддизма часто соотносятся с реальными фактами политической истории. Применительно к эпохе, от которой не сохранились данные эпиграфики, свидетельства раннебуддийской и раннеджайнской литературы служат наряду с пуранами источником и для реконструкции основных вех политико-социальной истории. Разумеется, при этом необходимо учитывать характер используемого текста. Составители раннебуддийских сочинений не задавались целью описать общественный и государственный строй и особенности социально-экономических отношений, их интересовали жизнь и деятельность Будды и его учение. Однако, передавая факты биографии Будды и его ближайших последователей, они рисуют и исторический фон, повседневную жизнь различных слоев населения91. То же можно сказать и о ранних джайнских сочинениях, посвященных Махавире и его доктрине92. В этих сочинениях немало внимания уделяетс государствам и народам Восточной Индии, где проповедовали Будда и Махавира. Тексты упоминают преимущественно тех царей, которые покровительствовали буддизму и джайнизму, и те события, которые быликаким-либо образом связаны с деятельностью создателей учений.
Буддийский канон на пали — «Типитака» («Три корзины») включает три основных раздела: «Виная-питаку» (собрание дисциплинарных правил), «Сутта-питаку» (изложение основ буддийского учения — дхармы) и «Абхидхамма-питаку» (метафизика буддизма). Отдельные входящие в него тексты относятся к разным периодам индийской истории.
Вопрос о возникновении канона весьма сложен93. Согласно буддийской традиции, уже на первом соборе в Раджагрихе (V в. до н.э.) были заложены основы канонического собрания, оформлены правила поведения монахов («Виная-питака») и изложена доктрина («Суттапитака»). На третьем соборе, созванном при царе Ашоке (III в. дон.э.), все три питаки подверглись редакции. В надписях Ашоки имеется сообщение о ряде буддийских текстов, которые современные исследователи отождествили с частями канона94. Это дает основания полагать, что в III в. дон.э. уже существовало каноническое собрание, возможно ядро того свода, который письменно был зафиксирован на Ланке на языке пали в I в. до н.э. Отдельные сутры безусловно могли передаваться устно и задолго доэпохи Ашоки.
Конечно, не все канонические сочинения равноценны в качестве источника по истории и культуре древней Индии. Наибольший интерес в этом смысле представляют части «Виная-питаки» — «Махавагга» и «Чуллавагга». В них наряду с рассказами о жизни Будды дается описание сангхи (общины монахов), ее взаимоотношений с обществом и т.д. Иссле
91 B.Ch.Law. India as Described in Early Texts of Buddhism and Jainism. L., 1967; G.S.P.Misra. The Age of Vinaya. A Historical and Cultural Study. Delhi, 1972.
92 J.Jain. Life in Ancient India as Depicted in Jain Canons. Bombay, 1947; J.P.Jain. The Jaina Sources of the History of Ancient India (100 B.C. — A.D. 900). Delhi, 1964.
93 См.: Е.Lamotte. Histoire du bouddhisme indien. Louvain, 1958.
94 См.: V.Bhattacharya. Buddhist Texts as Recommented by Aśoka. Calcutta, 1948.
дователь находит здесь данные о положении рабов, земледельческих хозяйствах знати, развитии ремесла и т.д. Богатство исторического материала в «Махавагге» и «Чуллавагге» заставило некоторых ученыхпредположить, что эти тексты опирались на древнюю хронику.
Значительный материал по социальной истории и культуре древней Индии сохранился в «Сутта-питаке». Сутты (сутры) передают беседы Будды с его учениками и оппонентами, с представителями различных социальных и религиозных групп. Эти беседы не сводятся только к утверждению принципов доктрины, дл подкрепления последних приводятся примеры, почерпнутые из повседневной жизни. В «Сутта-питаке» затрагивается ряд важных аспектов политической, общественной и религиозной структуры — о варнах, взаимоотношениях буддистов с представителями других религиозных направлений, свободных и рабах, монархияхи республиканских объединениях, системе судопроизводства и т.д.
В палийский канон входят также джатаки — рассказы о перерождениях Будды. До нас дошло около 550 палийских джатак, каждая из которых состоит из небольшого введения, повествования о прошлых рождениях Будды и заключения. Наиболее древними являются поэтические отрывки — гатхи, ближе всего примыкающие к каноническому собранию. Объединение текстов разного типа — результат длительного оформления и редактирования канона.
Джатаки — чрезвычайно емкий по материалу источник, содержащий сведения о положении разных социальных групп, политической организации, развитии ремесла и торговли, нравах и обычаях95. Они, естественно, создавались в целях изложения и иллюстрирования основ буддийского учения, популяризации буддийской морали, но, как полагают некоторые ученые, более половины джатак небуддийского происхождения; их скорее можно охарактеризовать как народные рассказы, басни и легенды. Подобно большинству других канонических сочинений, джатаки тоже возникали преимущественно в Северо-Восточной Индии.
Если наиболее древние части этих произведений (гатхи и отдельные нарративные отрывки), возможно, относятся к III–I вв. дон.э., то преобладающая часть прозаического текста несомненно связана с первыми веками нашей эры. Однако, поскольку ядро сказания складывалось в довольно ранний период, а оформление сборников проходило в течение длительного времени, ряд их свидетельств допустимо привлекать при изучении Индии второй половины I тысячелетия до н.э. Кроме джатак на пали сохранился и более поздний сборник на санскрите — «Гирлянда джатак», авторство которого традиция приписывает Арьяшуре.
Помимо «Типитаки» известно также значительное число неканонических памятников на пали — прежде всего созданные уже после того, как буддизм получил распространение на Ланке, комментарии к канону, и среди них принадлежащие перу Буддхадатты, Буддхагхоши и Дхаммапалы. Первый прибыл на остров из Южной Индии в конце IV в. Он составил несколько комментариев, в частности к «Винае». В начале V в. на Ланку совершил путешествие житель Магадхи Буддхагхоша, который поселился в древней столице Анурадхапуре и составил комментарии ко многим сочинениям, в том числе к «Винае», частям «Суттапитаки» — «Дигха-никае» и «Маджхима-никае». В введении, предпосланном комментарию к «Винае», Буддхагхоша подробно описывает этапы истории сложения канона, рассказывает о первом, втором и третьем буддийских соборах и деятельности Ашоки по распространению буддизма, т.е. дает своего рода краткий исторический очерк развития буддизма в Индии и его появления на острове. Он использовал источники, которые легли в основу других палийских сочинений, отдельные сингальские хроники и древние комментарии (аттхакатхи), хранившиеся в ланкийских монастырях. Весьма плодотворной была комментаторская деятельность и индийца Дхаммапалы, также долго жившего на Ланке.
Ценность этой литературы состоит в том, что она помогает более ясно представить и смысл других канонических текстов, и позицию комментатора. Без комментариев порой просто невозможно оперировать материалами оригинальных источников. Поясняя тексты, их
95 R.Fick. Die sociale Gliederung im nordöstlichen Indien zu Buddha’s Zeit. Kiel, 1897.
авторы ссылаются и на примеры из современной им эпохи, на знакомые явления и дают тем самым исследователям надежный материал.
Среди неканонических сочинений на пали важное место занимает «Милинда-панха» («Вопросы царя Милинды»), построенное в форме диалогов цар Милинды (отождествляемого учеными с греко-индийским царем Менандром) и буддийского монаха Нагасены. Они обсуждают ряд существенных вопросов буддийской доктрины, причем Нагасена проявляет себя как опытный полемист и замечательный знаток буддийской философии, смело интерпретирующий положения этой доктрины. Большинство ученых относят источник к середине II в., хотя есть предположение и о более ранней дате. «Милинда-панха» открывает немалые возможности для изучени истории буддизма и его философии, судеб индо-греческого царства, отдельных аспектов социально-экономического и культурного развития Индии в тот период. Оригинал, созданный в Северо-Западной Индии, не сохранился. Дошедший до нас текст — это палийский перевод, сделанный на Ланке.
Буддийская религиозная литература на санскрите также представлена значительным числом сочинений, правда, многие из них дошли до нас в виде фрагментов. Рукописи санскритских текстов были обнаружены в Непале, Кашмире и Центральной Азии. Из сочинений такого рода индологи выделяют сборники сказаний (авадан) — «Дивья-авадану» и «Аваданашатаку», а также «Лалитавистару» и открытое в Непале сочинение секты махасангхиков — «Махавасту». В основе авадан — сказаний о Будде, его учениках и последователях, о царях-буддистах и простых людях — часто лежали фольклорные материалы, лишь гораздо позднее оформленные в духе буддийской доктрины. Несмотря на легендарный характер многих сообщений, здесь безусловно содержатся вполне достоверные свидетельства, находящие подтверждение и в других источниках, в том числе эпиграфических. Фольклорный материал включает данные о повседневной жизни населения, устойчивых народных традициях и обычаях.
«Дивья-авадана» («Собрание божественных авадан») сложилась как единое произведение в первые века нашей эры, но отдельные ее части более раннего происхождения. Особое значение имеет цикл о царе Ашоке, цикл, который базировался на древних хрониках, восходящих, очевидно, еще к маурийской эпохе.
В «Лалитавистаре», одной из наиболее подробных биографий Будды, ив «Махавасту», сборнике разнообразных текстов (сутр, частей «Винаи», авадан и т.д.), наряду с традиционным для поздних буддийских сочинений материалом можно обнаружить сведения о политической организации и социальных отношениях конкретных областях, о «лингвистической ситуации» в древней Индии. «Махавасту» довольно подробно описывает политическую организацию, социальный состав и некоторые особенности экономики племени шакьев, игравшего немалую роль в раннебуддийскую эпоху. Данные о внутренней структуре общества есть и в «Лалитавистаре». Ранняя дата оформления этих сочинений значительно повышает ценность их свидетельств.
Интерес для историка имеет махаянское произведение на санскрите «Манджушримулакальпа» — своего рода хроника правления индийских династий. Даже по сравнению с пуранами она охватывает очень большой исторический период — с VII в. до н.э. до VIII в. н.э. Наиболее последовательно описывается правление династий начиная с 78 г., сообщаются некоторые новые факты политической истории. Эпоха после Шунгов рассматривается не только в связи со сменой династий, сообщаются данные по географическим районам, приводятся списки местных властителей. Не исключено, что автор был знаком с древними источниками, которые не сохранились. Сочинение датируется концом VIII в.
Джайны также имеют свой канон. Он зафиксирован в основном на пракрите ардхамагадхи, но отдельные сочинения — на других пракритах (джайнский махараштри и джайнский шаурасени), а также на джайнском гибридном санскрите. Дошедшие до нас тексты несут на себе следы многократной редакции и изменений. Согласно традиции, канон одной из двух главных сект, шветамбаров, был отредактирован и принят в V в. на соборе в г. Валабхи. Правда, у джайнов бытует представление о более ранней редакции — в III в. до н.э. Эти свидетельства отражают длительность оформления канона; в нем нетрудно выделить и архаичные отрывки, и тексты, относящиеся к первым векам нашей эры. Джайнские сочинени служат и историческими источниками, дающими представление об определенной эпохе. Они содержат, например, интересный материал по древнеиндийской науке.
Много ценного находит исследователь в грамматических трактатах и трудах лексикографов древней и раннесредневековой Индии96. Значение этих работ обусловливается тем, что в отличие от брахманской литературы сутр и шастр они сообщают более реальные сведения о повседневной жизни. Авторы их привлекали свидетельства не только традиционные, но и точно отражавшиесаму действительность.
Главное место среди грамматических трактатов несомненно принадлежит «Аштадхьяи» («Восьмикнижие»). Мнения о датировке труда Панини и времени жизни великого ученого высказывались разные. Наиболее правильной представляется точка зрения, по которой этот труд был создан в V–IV вв. до н.э. Точно датированных документов от того времени не осталось, поэтому данные, которые Панини использовал для иллюстрации грамматических правил и которые характеризуют те или иные стороны жизни древнеиндийского общества, очень важны. Это прежде всего косвенные данные о формах государственной власти, о специфике сословно-кастовой организации, развитии земледелия ремесла, торговли, о категориях свободного и зависимого населения.
Сообщения «Аштадхьяи», кроме того, часто помогают решить вопрос об идентификации и локализации ряда географических названий, племен и народов. Индийская традиция соотносит Панини с Северо-Западной Индией, но это не означает, что материалы его трактата затрагивают лишь эту часть страны. Автор «Аштадхьяи» упоминает народы Восточной, Центральной и Западной Индии.
Южная Индия в эпоху Панини была еще слабо связана с Севером, и данные о народах, обитавших за горами Виндхья, довольно отрывочны. Однако у его комментатора Патанджали, жившего во II в. до н.э., уже перечислены некоторые районы Юга. В его труде «Махабхашья» грамматические правила подкрепляютс примерами, позволившими судить о событиях того времени, ряде типичных фактов социальной структуры и политическом строе североиндийских государств в поздне-и послемаурийскую эпохи. Особенно ценны свидетельства о вторжении греков и первом шунгском царе — Пушьямитре. Грамматическая школа, основанная Панини, продолжала существовать в течение многих столетий.
К трудам грамматиков примыкают лексикографические работы, которые тоже могут служить полезным источником по рассматриваемым проблемам. Индийская лексикографическая традиция была весьма прочной, однако до нас дошла только часть трудов этого типа. Наибольший интерес представляет «Амаракоша» — санскритский словарь, составленный Амарасинхой, очевидно, в V–VI вв. Он разделен на три основных раздела и ряд подотделов, где даются синонимические ряды терминов и слов, обозначающих явления социальной жизни, природы, предметы материальной культуры и т.д. Естественно полагать, что Амарасинха использовал ранее существовавшие работы такого же характера, но вместе с тем отразил понятия, бытовавшие и в его эпоху. Поэтому словарь следует рассматривать прежде всего как источник по гуптскому периоду.
Известную ценность для историка древней Индии представляют свидетельства художественной литературы, но они требуют тщательного отбора и критического анализа, ведь в поисках сюжета авторы часто обращались к мифологии, а при описании действительных событий не стремились к точности. Из ранних авторов нужно указать на Ашвагхошу — писателя и буддийского ученого, согласно традиции, современника кушанского царя Канишки. В его «Буддхачарите» («Жизнеописание Будды») наряду с биографией основателя учения излагаются и важные факты, касающиеся истории раннего буддизма и ряда философских школ.
96 См.: V.S.Agrawala. India as known to Pā�ini. Lucknow, 1953; B.N.Puri. India in the Time of Patañjali. Bombay, 1957.
Расцвет индийской классической литературы на санскрите обычно связывают с эпохой Гупт, и в первую очередь с именем выдающегося писателя Калидасы. Поскольку в его творчестве нашли отражение идеи, получившие распространение в тот период, его произведения привлекают внимание и историков.
Ко времени Гупт, видимо, относится и оформление санскритского сборника древнеиндийских басен, притч, рассказов «Панчатантра», складывавшегос на протяжении длительного периода и создававшегося как руководство дл правителей. Здесь дается описание повседневной жизни различных групп населения — царей и сановников, купцов и ремесленников, земледельцев и слуг. Из сохранившихся драматургических произведений интерес историков вызывают пьесы «Глиняная повозка» («Мриччхакатика») Шудраки (середина I тысячелетия) и «Перстень Ракшасы» («Мудраракшаса») Вишакхадатты (вероятно, конец VI — начало VII в.). Шудрака изобразил реальную жизнь городских слоев. В его произведении наряду с придворными действуют купцы, воины и простой люд. Вишакхадатта, напротив, обратился к событиям и фактам прошлого — к деятельности маурийского царя Чандрагупты. Не исключено, что драматургу были известны не дошедшие до нас источники и материалы эпохи, которой он посвятил свою пьесу. В частности, он передает древнюю версию о происхождении Маурьев и Чандрагупты, и не случайно исследователи нередко используют текст пьесы при характеристике эпохи Маурьев.
История Южной Индии по сравнению с Северной изучена не столь глубоко. Это объясняется отсутствием древних письменных памятников. Надписи здесь, как уже отмечалось, появляются преимущественно после первой половины I тысячелетия. Разумеется, Южная Индия тоже имела свой эпос, свои пураны, шастры, лирические поэмы, но значительное число этих сочинений относится к средневековью, хотя их сложение совершалось на протяжении многих столетий, что указывает на существование прочной устной традиции. Допустимо предположить наличие в первой половине I тысячелетия ряда сочинений на тамильском языке, однако хронология отдельных памятников весьма условна и приблизительна.
Древнейшие тамильские тексты могут быть соотнесены с периодом санги — литературного общества, по традиции, функционировавшего в Мадураи в первые века нашей эры. К этому времени оформляются некоторые сборники лирических поэм и антологии. Эти ранние тексты дают материал о развитии местной культуры, политической и социальной организации южноиндийского общества. Тамильский грамматический трактат «Толькаппиям» некоторые ученые сравнивают с классическим трудом Панини.
Среди литературных произведений следующего периода наибольшее значение имеют сборник изречений «Курал» и эпические поэмы «Шилаппадигарам» и «Манимехалей», но их использование как текстов для изучения древней истории Южной Индии чрезвычайно затруднено. Письменные памятники на других южноиндийских языках появляются еще позднее и почти не содержат свидетельств по раннему периоду.
Значительный исторический материал может быть почерпнут из палийских хроник Ланки — «Дипавамсы» и «Махавамсы». В древности остров был очень тесно связан с Индией, и именно из Индии в III в. дон.э. на Ланку пришел буддизм, ставший здесь вскоре господствующей религией. Особенно богаты сообщени хроник о правлении маурийского царя Ашоки, который, согласно традиции, направил своего сына (или брата) на Ланку для пропаганды буддизма.
В течение длительного времени дебатировался вопрос о ценности сообщений этих хроник. Строгий научный анализ и сопоставление их сообщений с данными других источников (эпиграфических и пуран) показали, что в основе известных нам сочинений лежат более древние тексты, что хроники содержат много достоверных свидетельств, в ряде случаев существенно дополняющих материал индийских источников97.
Дошедший до нас текст «Дипавамсы» датируется примерно IV — началом V в. Несколько позднее была составлена и «Махавамса», авторство которой приписывается монаху
97 P.Malalasekera. The Pāli Literature of Ceylon. Colombo, 1958.
из Анурадхапуры Маханаме. Составители этих хроник черпали сведения об Индии из рукописной традиции местных буддийских монастырей, из летописных «сводов» на древнесингальском языке, основывались на хорошо известных им событиях и фактах индийской истории. Конечно, в процессе оформлени хроники неоднократно редактировались, в них вносились исправления и изменения, что и необходимо учитывать. Хронологические схемы их требуют строгой проверки и сопоставления с данными индийских источников.
Ряд свидетельств о древней Индии сохранился и в более поздних палийских («Махабодхивамсе», «Сасанавамсе», «Тхупавамсе», «Махавамса-тике» и др.) и сингальских («Никаясанграхе», «Раджавалии» и др.) сочинениях.
Первые сведения античных авторов о Северо-Западной Индии и населявших ее народах собрал в VI в. дон.э. кариец Скилак, совершивший плавание вниз по Инду. К сожалению, описание этой экспедиции до нас не дошло, но оно частично сохранилось в трудах более поздних писателей, в том числе Геродота (V в. до н.э.), который привлек и другие данные об Индии. В его книге достоверные сообщения нередко переплетаютс с вымыслом.
Как уже говорилось, поход Александра Македонского дал возможность грекам непосредственно познакомиться с жизнью индийцев и их культурой. Участники похода — Неарх, Аристобул, Онесикрит и другие — посвятили Индии и событиям, очевидцами коих они были, произведения, к сожалению известные лишь во фрагментах и только по сочинениям более позднего периода.
В этих произведениях говорилось преимущественно о народах Северо-Западной Индии, но встречались также данные о народах Восточной Индии, их политической организации и обычаях. Сопоставление этих материалов с сочинениями раннебуддийской литературы, эпоса, трудом Панина и т.д. позволяет сделать некоторые общие выводы о политической и социальной структуре древнеиндийского общества. Очень важны свидетельства участников похода для воссоздания нандской истории, поскольку местных, синхронных этой эпохе источников мы не имеем.
Особое место занимает «Индика» — труд Мегасфена, селевкидского посла при дворе индийского царя Чандрагупты. Современный исследователь не располагает ее текстом, отдельные отрывки представлены в произведениях Арриана, Страбона, Диодора и др. Реконструкция первоначального текста «Индики» затруднена невозможностью точно соотнести ряд фрагментов с трудом Мегасфена: античные писатели, используя тексты предшествующих авторов, не всегда называли их.
Анализ данных Мегасфена и их сравнение с местными источниками (например, эдиктами Ашоки) демонстрируют правильность многих его сообщений. Материалы «Индики» существенно дополняют сведения об империи Чандрагупты, системе ее управления, социальных отношениях, религиозных представлениях и обычаях населения и т.д. Мегасфен, очевидно, не знал индийских языков, но, безусловно, был хорошо информирован. Вероятно, широко привлекал он и данные устной традиции. Возможно, впрочем, что приписываемые Мегасфену фантастические сообщения на деле принадлежат более поздним писателям, которые желалитем самым заинтересовать читателя.
Наиболее полно свидетельства Мегасфена отражены в труде Арриана «Индика» (II в.). Он же автор еще одного труда, «Анабасиса», где описываетс поход Александра. Арриан использовал сочинения участников похода и всю известную в то время литературу об Александре. В «Анабасисе» содержится много сведений о государствах и народах СевероЗападной Индии, политической и социальной организации этих областей и т.д.
Важное значение имеют труды Страбона, Диодора Сицилийского, Плутарха и римских писателей Курция Руфа и Помпея Трога (в изложении Юстина). Страбон, Диодор, Плутарх основывались преимущественно на сведениях участников индийского похода и «Индики» Мегасфена, хотя приводили и новые данные об Индии, которые стали поступать на Запад после расширения торговли Рима с Востоком. Ценны свидетельства Помпея Трога о Чандрагупте и предыстории Кушанской империи. Сопоставление его рассказа с индийскими источниками показывает, что этот писатель был знаком с местной традицией. К эпохе римско-индийских связей относится и анонимное сочинение «Перипл Эритрейского моря» — практическое руководство для купцов, совершавших плавания на Восток. «Перипл» дает надежные сведения об индийско-римской торговле и ряде аспектов экономического развита страны в I в. Для исследования вопроса о взаимоотношениях Индии с Римом ученые обращаются к трудам Плиния Старшего и Птолемея.
В целом античные свидетельства, несмотря на отрывочность и неполноту информации и специфику, — существенное дополнение к материалам индийских сочинений, а в ряде случаев единственный источник знании о тех или иных явлениях общественной, государственной и культурной жизни древней Индии98.
Немало достоверных фактов, касающихся ее политической истории, культуры и особенно религии, донесли до нас записки китайских паломников — Фа Сяня, побывавшего в Индии и на Ланке в 399–411 гг., Сюань Цзана и И Цзина, совершивших путешествия по стране в VII в. Китайские пилигримы отправились в Индию, чтобы собрать буддийские тексты и посетить священные места буддизма. Они описывали, естественно, в первую очередь памятники буддийской культуры, предания о правлении царей-буддистов, жизнь и организацию сангхи, но не обошли вниманием также обычаи населения, культурные традиции отдельных районов, систему обучения мирян и монахов, экономические отношения и государственноеуправление.
Фа Сянь находился в Индии несколько лет, но жил преимущественно в Северной и Восточной Индии; затем из Тамралипти отплыл на Ланку. Эти годы он посвятил изучению санскрита и пали, чтению буддийских сочинений в оригинале. Сообщения его позволяют судить об особенностях учений отдельных школ буддизма в гуптскую эпоху. Он приводит сведения о системе управления империи, об экономическом положении различных районов страны. Ряд данных Фа Сяня весьма существен для исследователя, поскольку сведения гуптских источников относительно тех или иных аспектов древнеиндийской истории и культуры порой отрывочны и малочисленны. Материалы археологических раскопок, предпринятых в конце XIX — начале XX в., подтвердили некоторые его сообщения.
Время пребывания Сюань Цзана в Индии падает на годы правлени Харши (VII в.), т.е. эпоху, выходящую за рамки собственно древней истории. Однако китайский путешественник сохранил сведения и о предшествующих периодах. Довольно подробно передает он традицию о правлении Ашоки и Канишки (в частности, о буддийском соборе при Канишке, религиозной деятельности Ашоки и т.д.). Как и Фа Сянь, Сюань Цзан хорошо знал не только устную традицию, но и письменные источники. Философ и опытный текстолог, он изучал в Индии оригинальные санскритские сочинения, знакомился с произведениями выдающихся буддийских мыслителей, таких, как Ашвагхоша и Нагарджуна. Посетив не только Северную Индию, но и отдельные районы Юга, он собрал немало фактов о культуре, религии, обычаях этих областей. Правильность многих сведений Сюань Цзана также подтвердили результаты археологических раскопок.
О положении буддизма в Индии VII в. и особенно о жизни древних буддийских монастырей рассказывают записи ИЦзина, но они относятс преимущественно к периоду раннего средневековья. Весьма ценны данные этого и других китайских путешественников и для воссоздания исторической географии древней Индии.
Исследованию проблем древнеиндийской истории и культуры помогают и свидетельства некоторых средневековых индийских и иноземных сочинений, которые часто опирались на довольно ранние тексты. Можно назвать, например, хронику Кашмира XII в. «Раджатарангини», где встречаются данные по древней истории этого района и некоторые важные сведения о правлении Ашоки и Канишки, сочинения поэтов XI в. Кшемендры и Сомадевы (наиболее известный его труд — «Катхасаритсагара»), отразившие древнюю традицию, произведения джайнского писателя XII в. Хемачандры. Для написания своего труда «Стхавира
98 См.: R.С.Мajumdar. The Classical Accounts of India. Calcutta, 1960; B.N.Puri. India in Classical Greek Writings. Ahmedabad, 1963; McCrindle. Ancient India as Described by Megasthenes and Arrian. Delhi, 1972; J.W.Sedlar. India and the Greek World. A Study in the Transmission of Culture. New Jersey, 1980.
валичарита» («Жизнеописание джайнских патриархов») он использовал многие джайнские сочинения на пракритах и комментарии к ним. Автор «Раджатарангини» Калхана (I.14.15) писал о том, что он изучил древние царские хроники, надписи, шастры, но в целом к свидетельствам поздних сочинений при рассмотрении событий далекого прошлого надо относиться с большей осторожностью, проверяя их точность по другим источникам.
Из произведений иноземных авторов наибольший интерес представляет сочинение выдающегося среднеазиатского ученого XI в. Бируни «Индия». Некоторый материал (прежде всего по истории буддизма) сохранился и в средневековых исторических сочинениях Тибета, в первую очередь в «Истории буддизма» Будона (XIV в.) и «Истории буддизма в Индии» Таранаты (XVII в.)
В особую группу могут быть выделены философские трактаты, средневековые комментарии к ним и компендиумы99. Для восстановления исторических реалий древности эти тексты большого значения не имеют, но для реконструкции философских учений они являются самыми авторитетными источниками, позволяют составить представление об общей духовной атмосфере и сущности теоретических споров между ортодоксальными и неортодоксальными течениями, а также внутри этих двух направлений.
Среди научных трактатов заслуживают специального внимания труд великого древнеиндийского математика и астронома Арьябхаты (V — начало VI в.) и медицинские сочинения первых веков нашей эры, приписываемые традицией Чараке и Сушруте.
Перед исследователем истории и культуры древней Индии стоит задача не только вычленить из дошедших до нас источников собственно исторический материал и дать ему адекватную интерпретацию, но и уяснить, почему каждый отдельный период характеризуется появлением тех или иных типов текстов, какова была логика их внутреннего развития, сфера функционирования. Это позволило бы более рельефно представить эволюцию фиксируемой в источниках древней традиции и определить роль «текстовой деятельности» в становлении древнеиндийской культуры.
Даже беглый обзор источников, которыми мы располагаем в настоящее время, показывает, какие сложности стоят перед индологами. Из массы разнообразного, противоречивого, часто тенденциозного, плохо или совсем не датированного материала они должны выбрать то, что может пролить свет на основные проблемы политического, социального и культурного развития древней Индии. Но с каждым годом число источников увеличивается. Ученые находят рукописи новых сочинений, археологи открывают ранее неизвестные памятники материальной культуры. Это порождает уверенность, что скоро будут прочитаны пока еще не разгаданные страницы далекого прошлого народов этой великой азиатской страны.
ПРИРОДНЫЕ УСЛОВИЯ
Жизнь человека проходит в постоянном взаимодействии с природой. Даже в наше время ряд особенностей любой страны — скажем, горная она или низменная, жаркая или холодная, континентальная или приморская, богата природными ресурсами или бедна, открыта для доступа извне или изолирована и т.д. — способны оказать заметное влияние на производственную деятельность, общественные отношения и весь уклад жизни. Чем дальше в глубь веков, тем больше была зависимость человека от природных условий. Без учета того, в какой естественной среде развивалось человечество на ранних этапах истории, представление об этих этапах может оказаться искаженным. Поэтому историческому очерку целесообразно предпослать краткую характеристику природных условий страны.
Индия, как известно, расположена в тропической и субтропической зонах Южной Азии. Территория ее поистине огромна. По данному показателю ее можно сравнить с такими древними государствами, как Греция, Италия, Хеттское царство, Сирия, Финикия, Египет, Ассиро-Вавилония, Иран и Элам, вместе взятые. Это во многом объясняет значительные различия в исторических судьбах населявших ее народов, хотя соседи уже тогда считали Ин
99 См.: Bibliography of Indian Philosophies. Compiled by К.Н.Potter. Delhi, 1970.
дию единой страной, а индийцев — единым народом. Такое представление прежде всего создавалось по причине географической изолированности Индии. На суше она отделена от остальной Азии горами с примыкающими к ним с внешней стороны полупустынными и труднопроходимыми областями, на море — широкими водными просторами Аравийского моря и Бенгальского залива, причем острова, которые могли бы быть промежуточными станциями при плавании в другие страны, отсутствовали, а берега отличались малой изрезанностью100. Абсолютной эта изолированность, конечно, не была: на севере даже через Гималаи поддерживалась связь с внешним миром, а на западе, где горы не столь высоки и перевалы болееудобны, контакты были довольно прочными.
Именно с западными странами Индия торговала и обменивалась культурными ценностями. И именно через западные естественные границы сюда проникали многочисленные племена я завоеватели. Вцеломусловия для контактов нельзя было назвать благоприятными, и вплоть до начала нашей эры Индия дл внешнего мира оставалась страной отдаленной и малоизвестной.
По характеру рельефа она подразделяется на три части: горный пояс на сухопутных границах, Индо-Гангскую равнину и Деканское плоскогорье. Пограничный пояс на севере образуют Гималаи («Обитель снегов») — самый высокий и мощный горный хребет в мире. Они задерживают сухие и холодные ветры с севера и северо-востока, теплые и влажные с юга и юго-запада. Вследствие этого, а также из-за многочисленных и мощных ледников Гималаи — главный аккумулятор влаги, который питает истоки основных рек, протекающих по самой населенной части Индии.
Не будь Гималаев, бóльшая часть Индо-Гангской равнины представляла бы собой едва ли не пустыню. Огромная роль этого горного хребта в жизни страны, его грандиозность и величие получили отражение в мифологии, верованиях индийцев, литературе. С этими горами связано множество легенд, вершины их считаются в индийской мифологии местопребыванием самых почитаемых богов.
На северо-западе несколько невысоких хребтов меридионального направления составляют горный район, примыкающий на севере к Гиндукушу, а на юге тянущийся до Аравийского моря. Наиболее удобные пути из Индии на запад идут через Боланский проход на Кандагар и через Хайберский на Кабул. Особенно важным всегда был последний: к нему тяготеют экономически наиболее развитые районы Севера страны. На востоке Индию от внешнего мира отделяют труднопроходимые, поросшие джунглями Ассамо-Бирманские горы.
Индо-Гангская равнина примыкает с юга непосредственно к Гималайскому горному поясу и делится на две части — западную, имеющую уклон к юго-западу (бассейн р. Инд), и восточную, имеющую уклон к юго-востоку (бассейн р. Ганг). Почти идеальная «равнинность» облегчала освоение ее земель и общение проживавших тут племен и народов. Это была самая заселенная часть, и она стала областью, где возникла и развивалась индийская цивилизация.
Территориям между крайним восточным притоком Инда — Сатледжем и крайним западным притоком Ганга — Джамной принадлежала в истории Индии особенно заметная роль. Здесь сталкивались и смешивались различные народы и культуры, развертывались драматические события, получившие большой исторический резонанс. От древности до наших дней этотрайон длииндийцев традиционно священный.
Деканское плоскогорье представляет собой треугольник, вершиной обращенный к югу. Основание его отделено от Индо-Гангской равнины горными хребтами широтного направления — Виттдхья и Сатпура — и плоскогорьем Чхота-Нагпур. Обе боковые стороны треугольника четко обозначены горными хребтами — Западными и Восточными Гхатами. В месте их встречи расположен горный район Нильгири. Общий уклон плоскогорья — к вос
100 За последние 4–5 тыс. лет береговая линия не претерпела существенных изменений. Только Качский Ранн — теперь плоская солончаковая равнина, затопляемая в период летних муссонных дождей, — был неглубоким (до 4 м) морским заливом, аполуостров Кач — островом.
току, этим и объясняется, что почти все крупные реки Южной Индии (кроме Нармады и Тапти, берущих начало в районах Центральной Индии) текут с запада на восток. Для самого плоскогорья и для ряда территорий Индостанского полуострова характерны пересеченность местности, поэтому хозяйственное освоение их было делом более трудным, чем освоение Индо-Гангской равнины, равно как и сообщение между отдельными районами.
Почвы Индии весьма разнообразны. Аллювиальные почвы Индо-Гангской равнины и прибрежных частей Южной Индии мягки и рыхлы, высокоплодородны, легко обрабатываются.
Для северо-западной части Деканского плоскогорья типичны черные почвы (регу
ры)101
, а для остальной его части — красноземы и латериты. Они уступают по плодородию аллювиальным почвам. Наименее благоприятны для земледелия области, примыкающие к р. Инд в ее нижнем течении, — с востока песчаная пустыня Тар, с запада песчаные и каменистые горные районы Белуджистана. Но если они и сейчас недостаточно освоены, то не столько из-за плохих почв, сколько из-за недостатка влаги.
Климат страны определяется в первую очередь ее расположением в тропической и субтропической зонах. Среднегодовые температуры повсюду, за исключением северных горных районов, значительно выше нуля. Инди фактически не знает настоящей зимы, а индийцы — снега. Период вегетации продолжается весь год, поэтому для Индии более правильным является деление не на четыре времени года, а на три: умеренно теплый (ноябрь — февраль), жаркий сухой (март — июнь) и жаркий влажный (июль — октябрь).
Южноазиатский субконтинент находится под воздействием муссонов — сезонных воздушных течений, возникающих из-за разницы атмосферного давлени над материком и океаном в разное время года. Юго-западный муссон приходит в конце июня — начале июля; влажные ветры с Индийского океана приносят обильные дожди, от них зависит обеспеченность атмосферными осадками основных районов страны. Опоздание муссона, его недостаточная или, напротив, чрезмерная мощность могут иметь тяжелые последствия, вызывая засуху или наводнения. Северо-восточный муссон соответствует умеренно теплому периоду. В эти месяцы, по индийским понятиям, прохладно, дождейвыпадает сравнительно немного.
Большое климатообразующее воздействие оказывает рельеф страны. О значении в этом смысле Гималаев уже говорилось, во и другие хребты оказывают заметное влияние. Западные Гхаты, круто поднимающиеся над Малабарским побережьем и Конканом («гхат» означает «ступень»), задерживают океанские муссонные ветры, и в результате выпадают обильные дожди на побережье: оно получает от 3 до 5 тыс. мм осадков в год, тогда как соседнее Деканское плоскогорье — только немногим более 700. Подобную же, правда не столь выраженную, рольиграютВосточные Гхаты для восточного побережья.
Об атмосферных осадках нужно сказать особо. Обеспеченность Индии водой по сравнению с государствами Ближнего и Среднего Востока — основных центров древней цивилизации — намного выше. Только южная часть современного Пакистана и крайние западные окраины Республики Индии (Западный Раджастхан, Кач), получающие в год 500 мм осадков и менее, могут считаться территориями, где земледелие без искусственного орошения невозможно. Зона с количеством осадков 500–700 мм в год представляет собой неширокую (200–300 км) полосу, прилегающую с севера и востока к сухой зоне. Указанного количества вполне достаточно для стран умеренного климата, но не для субтропической зоны, характеризующейся высокой испаряемостью. Облегчает положение то обстоятельство, что наибольшее количество осадков выпадает в разгар лета (июль — август), что создает условия дл неорошаемого земледелия.
На остальных 70–75% территории страны осадков выпадает от 700 и до 12 тыс. мм в год. Даже в районах, где цифра недалека от меньшей из указанных, индийцы выращивают большинство зерновых культур и хлопчатник низких сортов. На 40–45% территории страны с излишками влаги приходится бороться. Конечно, при любом количестве осадков искусст
101 Индийские черноземы (регуры) образовались из лавовых отложений, а не из растительных остатков, как южнороссийские черноземы.
венное орошение оказываетс эффективным, поскольку оно позволяет избежать засух. К тому же при резко выраженной сезонной неравномерности их выпадения оно дает возможность при правильном чередовании культур выращивать не один, а два и три урожая в год.
Необходимо также учитывать, что в древности — 4–5 тыс. лет назад — климат в самой неблагополучной части Индии был, видимо, более влажным, чем в настоящее время, хотя единого мнения по этому вопросу у исследователей нет102. Судя по изображениям на печатях, относящихся к III тысячелетию до н.э. и обнаруженных в долине Инда, там водились тогда тигры, носороги и слоны, которых теперь здесь не встретишь. Некоторые реки, в настоящее время сильно мелеющие и даже пересыхающие в жаркую погоду, в древности, согласно «Ригведе», были большими и полноводными. Относительно периода около начала нашей эры имеются свидетельства очевидцев: греки, рассказывая об Индии (они основывались на данных лучше всего им известной северо-западной части), отмечали влажность ее климата и отсутствие засух103.
В жарких странах, как, впрочем, и в других, население всегда жалось к берегам рек. Значение, которое придавалось им, отразилось и в религиях Индии: водный источник и крупный водоем быливтой илииной мере объектом почитания.
Почти все реки Севера страны связаны с бассейном Инда и Ганга. Они оба берут начало в Гималаях, но сразу же расходятся: Инд впадает в Аравийское море, Ганг — в Бенгальский залив. Инд длиннее Ганга, но несет в четыре раза меньше воды, т.к. протекает преимущественно по засушливой части страны; у него немного притоков, к тому же относительно мелководных. Главными из них являются Кабул, Панчанад, образовавшийся из пяти слившихся друг с другом рек — Джелам, Ченаб, Рави, Беас и Сатледж. Область, по которой они текут, называетс Пенджаб (Пятиречье). В древности ее именовали Саптасиндхава (Семиречье) — кроме упомянутых пяти рек в семерку включались еще Инд и высохшая позднее Сарасвати, крупный восточный приток Сатледжа (а может быть, и Инда).
Ганг — основа речной сети в самой населенной части страны. Он очень полноводен. У него много крупных притоков — Джамна (обширная территори между ней и Гангом называется Доаб — Двуречье), Сон, Гумти, Гхагхра, Бандак, Коси и др.
Реки Центральной и Южной Индии не получают ледового питания, а зависят от дождей и потому отличаются резкой неравномерностью стока: совсем незначительные в сухой сезон, превращаются в мощные и бурные в период дождей. Кроме того, они проложили свои русла в глубоких и каменистых долинах. Они порожисты. Использование их для искусственного орошения сопряжено со значительными трудностями, судоходство же возможно только на отдельныхучастках и вдельтах.
Многообразен растительный и животный мир Индостана. 3–4 тыс. лет назад бóльшая часть его была покрыта могучими лесами, и это тоже отличало Индию от ее дальних и ближних соседей на севере и западе. Бамбук, гималайский кедр (деодар), сал, тик, эбеновое и красное дерево, сандал, дуб, сосна давали превосходную строительную и поделочную древесину, а также топливо. Бананы, манго, цитрусовые и косточковые плоды составляли весьма важную часть рациона древнего индийца. Лес снабжал пряностями (перец, корица, гвоздика, бетель), благовониями и лекарственными травами. В нем население находило красители, лаки, шелковое волокно, лубяные материалы, писчий материал в виде листьев некоторых пород пальм, лианы, употреблявшиеся в качестве веревок и для плетения корзин.
По мере роста населения площадь под лесами сокращалась; сейчас она составляет немногим более одной десятой территории; крупные массивы сохранились вГималаях, Ассаме, некоторых горных районах Центральной и Южной Индии.
102 См., например: Ecology and Archaeology of Western India. Delhi, 1977, с 50, 57–59, 64, 69–72; подробнее см. также: Ecological Background of South Asian Prehistory. Ed. by K.A.R.Kennedy and G.L.Possehl. Cornell, 1973.
103 Например: Страбон XV.1.20, а также 22 и 29.
Индийская флора создавала благоприятные предпосылки для развития земледелия; многие дикие виды полезных растений были окультурены еще в глубокой древности — рис, сахарный тростник, хлопчатник, джут, бобовые.
Животный мир Индии был чрезвычайно богат. В лесистых и влажных районах водились обезьяны, тигры, пантеры, носороги, слоны, в более засушливых районах — львы, повсеместно — травоядные копытные, волки, дикие собаки, огромное число пресмыкающихся, грызунов, насекомых, птиц; реки и водоемы кишели рыбой.
Многие виды животных имели хозяйственную ценность. Одни были объектами охоты (олени, антилопы, кабаны и др.), другие хорошо поддавались приручению и одомашниванию; в древности индийцы уже одомашнили коров, зебу, буйволов, яков, коз, овец, кур, водоплавающих птиц, умели приручать слонов, которые использовались для перевозки тяжелых грузов, а также на войне.
Успешному развитию хозяйственной деятельности способствовало обилие полезных ископаемых. Разнообразные породы камн служили материалом для производства орудий труда. Не было недостатка в меди; основные районы ее добычи в древности — Раджастхан и Южный Бихар. Очень богата Индия железными рудами, притом высокого качества и поверхностного залегания, а также благородными металлами, драгоценными и полудрагоценнымикамнями.
* * *
На огромном субконтиненте со сверхвысокими горами, обширными низменностями, пустынями, областями крайне влажного климата природные районы, естественно, были весьма различны, и это оказывало воздействие на все стороны жизни. Не случайно крупные природные регионы совпадали и с историческими областями, сыгравшими важную роль в судьбах страны. Совпадение наблюдается и в более ограниченных пределах. Так, в общеиндийской древней истории менее важными оказались окраинные районы, соответствующие современным Кашмиру, Непалу, Ассаму. Можно указать и на другие области с особыми историческими судьбами, напримерплоскогорье Чхота-Нагпур, горыНильгири и др.
Природные условия Индии в целом были благоприятными дл проживания и хозяйственной деятельности людей, которые, несмотря на низкую техническую вооруженность, смогли освоить и заселить (правда, резко неравномерно) всю территорию субконтинента. Многочисленностью населения Инди отличалась с глубокой древности — еще в V в. До н.э. Геродот (III.94) Утверждал, что она самая населенная страна вмире.
Однако не следует преувеличивать благоприятность ее природных условий. Обилие тепла нередко приводило к засухам, обилие влаги — к наводнениям, плодородие почвы содействовала не только получению хороших урожаев, но и бурному росту джунглей и сорняков, способных в поразительно короткие сроки превратить культурные земли в дебри. Разнообразный и богатый животный мир играл большую хозяйственную роль, но от него же исходила постоянная угроза, с которой нельз было не считаться. Относительная географическая изолированность затрудняла вторжение враждебных племен, однако тормозила установление контактов с другими народами, препятствовала обмену товарами, знаниями, опытом, идеями.